Мартин Ли - Фашизм - реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Шпионский провал в Каире открыл отличные перспективы перед руководителем «Моссада» Иссером Харелем и премьер–министром Израиля Давидом Бен–Гурионом. Они были убеждены в необходимости укрепить связи с союзом западных стран. В течение ряда лет израильская разведка снабжала американцев непрерывным потоком информации, полученной от еврейских иммигрантов из стран Восточной Европы. Им было что рассказать о жизни под сапогом Советов. После Суэцкого кризиса связи между ЦРУ и «Моссада» значительно укрепились. Одним из неоднозначных последствий этого сближения для израильтян стало развитие новых связей с «Организацией Гелена», официально ставшей в 1955 году Федеральной разведывательной службой Германии (Bundesnachrichtendienst, BND) — западногерманским аналогом ЦРУ. Связи между разведчиками стали прологом к военным контактам на высоком уровне, а затем и дипломатическому признанию, несмотря на сильные сомнения относительно целесообразности этого шага в обеих странах.

«Я всегда считал своего рода трагедией, — вспоминал в своих мемуарах Гелен, — что Западная Германия была последовательно втянута в союз с Израилем против арабских государств». Однако он признавал, что у Германии «есть политический долг перед евреями»: «Израиль начал представлять для нас больший профессиональный интерес. Мы давали им экспертные советы по развитию их маленькой, но мощной секретной службы, мы предоставляли им необходимые возможности, а также помогали размещать своих ключевых агентов в арабских странах, особенно после того, как Насер начал интенсивно развивать свои отношения с Москвой». Харель вспоминал о том же самом несколько по–другому: «Наши контакты с западногерманской разведкой носили весьма ограниченный характер, — утверждал он. — Гелен хотел много большего» [325].

Будучи хладнокровным прагматиком, Харель понимал, что «Организация Гелена» занимает совершенно особое положение в НАТО и всей атлантической системе. Это делало необходимым определённое сближение Бонна и Тель–Авива, даже при неизбежности общения с полным нацистов шпионским аппаратом BND. «Мы вынуждены были пойти на это, — пожимал плечами Харель, — поскольку Гелен был важен для Соединённых Штатов». Глава израильских шпионов не мог без определённой болезненности воспринимать тот факт, что «Организация Гелена» — BND — имела в своём штате гнусных военных преступников и защищала их, в то время как их место было за решёткой. Но он знал, что то же самое справедливо и в отношении многих других западногерманских организаций, полных бывшими нацистами. Даже когда Бонн начал выплачивать репарации евреям и государству Израиль, «Моссад» продолжал сбор улик о бывшей нацистской деятельности высокопоставленных западногерманских политиков [326].

После Суэцкого кризиса официальные отношения Западной Германии с Египтом ухудшились, однако некоторые важные советники из числа бывших нацистов, обладавшие хорошими связями в Бонне, продолжали помогать Насеру. Так, например, доктор Вильгельм Фосс продолжил оказывать помощь оружейному заводу в Хелуане близ Каира, а Альфред Крупп, стальной магнат из Рура, был призван разрабатывать месторождения железных руд близ строящейся Асуанской плотины. Крупнейшая немецкая фирма Siemens, использовавшая в годы Второй мировой войны рабский труд заключённых, вызвалась электрифицировать всю дельту Нила. В то же время Гелен, официально умывший руки в деле создания египетской секретной службы, продолжал поддерживать в Каире агентурную сеть [327].

В это время BND создала резидентуры в нескольких арабских странах, где развивались пронасерские настроения. Так, Гелен консультировал разведку Саудовской Аравии и расширял операции своей службы в направлении Дамаска. Резидентом BND в сирийской столице в середине 1950‑х годов стал Алоис Бруннер — бывший гауптштурмфюрер SS, бывший заместитель и личный секретарь Адольфа Эйхмана, главного организатора «окончательного решения еврейского вопроса». Охарактеризованный в ходе Нюрнбергского трибунала как «самый хладнокровный убийца в окружении Эйхмана», Бруннер любил вспоминать, как в 1943 году возглавлял бойню в концентрационном лагере Дранси к северу от Парижа. Он также занимался отбором заключённых в Освенцим. Эйхман во многом полагался на этого массового убийцу — кочевника, перемещавшегося из одной страны в другую и лично наблюдавшего за депортацией свыше 120 тысяч человек, большинство из которых было уничтожено [328].