Александр Шевякин - Загадка гибели СССР. (История заговоров и предательств. 1945-1991)

«Осенью 1946-го он позвонил из Сочи новому секретарю ЦК Патоличеву: „Запишите постановление секретариата ЦК. Пункт первый: „Назначить ответственным за хлебозаготовки 1946 г. Патоличева М. С.“. Записали? В пункт второй впишите все, что нужно вам для успешного проведения хлебозаготовок“» [2.С.182].

«То, что ему нужно было, он досконально знал и следил. Это совершенно правильно. И смотрел не в одну сторону, а во все стороны. Это политически важно было, скажем, авиация — так авиация… (Я спросил выдающегося авиаконструктора А. С. Яковлева, разбирался ли Сталин в авиации, ответ был: „О-о-о!“ — Ф.Ч .) Пушки — так пушки, танки — так танки, положение в Сибири — так положение в Сибири, политика Англии — так политика Англии, одним словом, то, что руководитель не должен был выпускать из своего поля зрения» [58.С.258]. Авиаконструктор А. С. Яковлев также в своих мемуарах указывает, что Сталин разбирался в авиации — а тогда это была самая сложная область технических наук [1.12.С.488].

«… На Тегеранской конференции разразился скандал, не имеющий прецедентов в истории международных отношений. Началось с того, что Черчилль выразил желание узнать мысли русских представителей относительно будущей польско-советской границы, чтобы потом изложить эти требования полякам.

— Мы хотим, — сказал Сталин, — чтобы украинские земли отошли к Украине, а белорусские — к Белоруссии, как было установлено Конституцией СССР 1939 года. А Молотов добавил, что установленная этой Конституцией граница соответствует линии Керзона, то есть той границе, которая была предложена СССР в 1920 году в ноте министра иностранных дел Англии лорда Керзона, когда шла советско-польская война.

— Нет, — возразил Молотову сопровождавший Черчилля Иден, — между границей 1939 года и линией Керзона есть различия.

Тут Черчилль извлек карту, на которой, по его словам, была нанесена советско-польская граница и линия Керзона, а Иден, водя по ней пальцем, начал объяснять, что, согласно ноте Керзона, граница должна была проходить восточнее Львова. Бросив взгляд на английскую карту, Сталин сказал:

— Ваша карта неправильная! — и велел Молотову принести подлинную карту и ноту Керзона.

Через несколько минут была доставлена черная папка, из которой Молотов извлек карту с линией Керзона, не совпадавшей с той, что была нанесена на Черчиллевой карте! После этого Молотов зачитал текст радиограммы 1920 года, подписанной Керзоном. В ней точно обозначались все пункты, через которые должна была проходить советско-польская граница…» [1.13.С.237].

«От его, Сталина, решений, внешне часто незначительных и неприметных <���…> порой ходуном ходил весь мир, а облик событий вдруг принимал обостренно мировой смысл» [11.С.176].

«За тридцать лет на посту главы государства через руки Сталина прошли тысячи людей и дел, в которые он должен был быстро вникнуть, понять и правильно оценить. И эта необходимость выработала в нем умение быстро давать оценки и мнения, замечательные своей меткостью и сжатостью» [1.13.С.247].

К сожалению, сегодня изучение этих архивов представляется мало реальным в связи с их возвратом в Европу, хотя, по некоторым данным, предварительно их скопировали.

[36.Ч.1.С.232].

[2.03.С.18].

С июля 1928 г. — генеральный (первый) секретарь ЦК КП(б) Украины, с января 1938 г. — заместитель Председателя Совнаркома СССР, председатель Комиссии Совконтроля при Совнаркоме СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) в 1930–1939 гг; арестован в 1938 г., расстрелян в 1939 г.

Город с преимущественно польским населением, сразу же после войны возвращен Польше.

В ЦК работало 1940 ответственных работников и 1275 технических работников [2.12.С.3]

Сын посла Михаил посещал 110-ю школу у Никитских Ворот для деток элиты. Впоследствии был исполнительным директором Нобелевского Фонда. Начислял премию для другого Михаила — Горбачева.

Здесь можно отметить, что многое из того, что писалось о нас на Западе, в том числе и независимыми доброжелателями, не доводилось — даже отрывочно — до широкого советского читателя, а пряталось в спецхраны. Монопольным же владельцем всей этой литературы являлась директор Государственной библиотеки иностранной литературы Л. А. Гвишиани-Косыгина.