Олег Хлобустов - Госбезопасность России от Александра I до Путина

Став в 1894 г. помощником начальника, а через два года - начальником Московского отделения по охране общественного порядка и спокойствия - а деятельность этого отделения распространялась на 13 губерний, включая Вологодскую и Архангельскую, Зубатов не только существенно модернизировал организацию розыскной работы, но и создал школу агентурной работы и наружного наблюдения, воспитал целую плеяду будущих руководителей политического сыска империи, в числе которых А.И.Спиридович, П.П.Заварзин, Е.П.Медников, Л.П.Меньшиков и многие другие.

Один из них так описывал "уроки" Зубатова: "Охранение общественной безопасности невозможно без политического розыска, а розыск без информации - это гончая собака без нюха. Жизнь меняется. При царе Иване Грозном преступников четвертовали, при нашем государе мы поставлены на пороге парламентаризма. Но как при Иване Грозном, так и при нынешнем монархе невозможно выкорчевать оппозицию правительству и революционные тенденции. Однако быть в курсе деятельности оппозиционеров - наш долг. Быть в курсе и наносить неожиданные удары. И единственное, решительное средство для этого - иметь своих людей в каждой ячейке общества. Внутреняя, совершенно секретная и постоянная агентура - главное и единственное основание политического розыска. И задача жандармского офицера, главная забота - организовать сеть секретных осведомителей во всех слоях общества"[25].

Зубатов, вспоминал А.В.Герасимов, "наряду с задачей перетягивания на сторону своих идей отдельных улавливаемых душ..., стремился наиболее непримиримых революционеров, не поддающихся его увещеваниям, толкать влево, в радикализм, в террор, рассчитывая таким образом их скорее и легче обезвредить и ликвидировать"[26].

О некоторых других инициативах Зубатова мы скажем далее, здесь же отметим то любопытное обстоятельство, что находясь в отставке, в 1906 г. он, в связи с широкой критикой в печати использования в розыскной деятельности агентов, выражал намерение написать "брошюру об агентуре и ее в общественном мнении реабилитировать"[27].

То есть, разъясняя сущность и назначение агентуры в правоохранительной деятельности, защитить ее как неизбежный и необходимый государственный институт, эффективное средство борьбы с преступностью, в том числе и государственной.

Cтав в сентябре 1902 г. заведующим Особым отделом, Зубатов получил возможность реализовать свои сыскные начинания в несравнимо больших масштабах, а его позорное изгнание со службы через девять месяцев и высылка под надзор полиции, положили конец практике "полицейского социализма", бывшего попыткой внедрить новый метод борьбы "с крамолой": заменить репрессии очень популярным сегодня "социальным партнерством" и патернализмом со стороны самодержца.

Как представляется, по долгу службы знакомый с новинками зарубежной социально-политической мысли, Зубатов намного опередил своих современников, являлся, по сути дела, проводником идеи либерально-конституционных социальных преобразований в империи, но остался не понятым как собственным полицейским руководством, так и политическими оппонентами.

На известной встрече с московскими предпринимателями 26 июля 1902 г. Зубатов предлагал создать на предприятиях рабочие комитеты для разрешения трудовых конфликтов, что, естественно, вызвало неприятие и отторжение этой идеи его собеседниками. Объективно позитивная и передовая, с точки зрения социального прогресса, тенденция развития социально-экономических отношений в России была отвергнута косными самодержавно-охранительными кругами, что и привело к неминуемым эксцессам двух российских революций.

И в этой связи не случайно его современник, российский премьер С.Ю. Витте позднее замечал, что "все революции происходят от того, что правительства во время не удовлетворяют назревшие народные требования... остаются глухими к народным нуждам".

Отказываясь от очередного предложения вернуться на охранную службу, 12 декабря 1906 г. Зубатов писал: "моя продолжительная и бессменная служебная деятельность, с массою людских встреч и предложений, привела меня к убеждению, что вся политическая борьба носит какое-то печальное, но тяжелое недоразумение, не замечаемое борющимися сторонами. Люди отчасти не могут, а отчасти не хотят понять друг друга и в силу этого тузят один другого без милосердия.

Между тем и с той, и с другой стороны в большинстве встречаются прекрасные личности. Начиная с 1897 г., я пытался найти почву для примирения... взывал к реформам, доказывал выгодность всего этого и с полицейской точки зрения, и с личной точки зрения тех, "кому вольготно, весело живется на Руси". Выйдя на волю, освобожденные из-под стражи глубокомысленно объясняли мои действия "заигрыванием", провокаторством, а консервативный элемент видел в них "гениальничание", отрыжку революции"[28].