Сергей Горяинов - Секретные алмазы Сталина

Якуб Ганецкий (Яков Станиславович Фюрстенберг)

Вот так — чемодан (!) бриллиантов и безо всяких документов! Но, конечно, Яков Рейх и Якуб Ганецкий (настоящее имя Яков Станиславович Фюрстенберг) не были первооткрывателями бездокументарного обращения бриллиантов. Задолго до их встречи в «кладовке Ильича» заключение алмазных сделок с помощью рукопожатия и восклицания «Мазал У’Браха!» («Благословление и успех!») было широко введено в практику иудейскими общинами Амстердама и Антверпена — мировых центров алмазной торговли, где, собственно, и превращались в конвертируемую валюту вывезенные из революционной России бриллианты.

Вывозили камни не только чемоданами, но и в более экзотической таре. Вот письмо, точнее, рукописная записка на бланке секретариата Коминтерна от 18 августа 1919 года:

«Уважаемый товарищ Стасова!

Кожа нам нужна для подметок, в которые мы будем заделывать ценности, главным образом бриллианты. У нас теперь имеется для этого вполне надежный человек.

Очень прошу вас сделать соответствующую надпись на нашей бумаге.

С товарищеским приветом, управляющий делами

Клингер» [130] РЦХИДНИ. Ф. 17. О. 84. Д. 31. Л. 2. Густав Клингер – управляющий делами Коминтерна (до 1921 г.), Елена Стасова – член Оргбюро ЦК РКП(б) в 1919–1920 гг. .

Впрочем, бриллианты покидали пределы России не только в каблуках и в незадекларированных чемоданах. Попытки цивилизованной торговли (если, конечно, так можно называть торговлю краденым) тоже случались, но были не слишком успешными. Изумительные воспоминания о раннем этапе большевистского бриллиантового экспорта оставил Георгий Соломон (Исецкий), в 1919–1922 годах занимавший должности заместителя наркома торговли и промышленности РСФСР, уполномоченного Наркомата внешней торговли РСФСР в Эстонии, директора компании «Arcos Ltd» в Лондоне:

Георгий Александрович Соломон (Исецкий)

«Приблизительно в ноябре (1920) центр возложил на меня еще одно крайне неприятное для меня дело, а именно продажу бриллиантов. В этом товаре я абсолютно ничего не смыслю. Сперва по этому поводу шла переписка между мной и Красиным. Я долго отказывался… выше я уже говорил, что еще до меня Гуковский занимался продажей драгоценностей и что прием этого товара и продажа его были неорганизованны.

Ко мне из Англии с письмом от Красина приезжал один субъект по фамилии, кажется, „капитан“ Кон. По-видимому, это был русский еврей, натурализовавшийся в Англии. Он приезжал со специальной целью сговориться со мной о порядке продажи бриллиантов. В то время мне прислали из Москвы небольшой пакетик маленьких бриллиантов, от половины до пяти карат. Я показал Кону эти камни. Но его интересовали большие количества… Списавшись с Москвой, я уведомил Кона о дне прибытия камней.

И к назначенному дню из Парижа прибыл „представитель“ Кона, некто Абрагам, известный диамантер.

Бриллианты прибыли. По моему требованию груз сопровождался нашим русским специалистом, имя которого я забыл, бывшим крупным ювелиром. Позже, как я долго спустя узнал, его расстреляла по какому-то обвинению ВЧК.

Кроме этого специалиста, груз сопровождали комиссар „Госхрана“ и стража. Я учредил строгую приемку этого товара, обставив ее массой формальностей… принятые и отсортированные бриллианты складывались в большие коробки, которые завертывались затем в толстую бумагу, перевязывались бечевкой и опечатывались печатями комиссара „Госхрана“, моей и Абрагама… И всего таких коробок было (не помню точно) не то девять, не то одиннадцать…

Таким образом, в первых шести коробках помещались камни высокоценные (было немало уников, известных в истории бриллиантового дела и носивших свои собственные имена. Абрагам часто во время приемки их говорил: „Этот камень я хорошо знаю (столько-то лет), я его купил (у такого-то, тогда-то), а затем продал… великой княгине… великому князю… графу… графине…“ — и следовал подробный рассказ) без изъяна, а в остальных — испорченные, надломленные, треснувшие, тусклые и вообще брак.

Приемка окончилась, и началась продажа. Ничего не смысля в камнях, я должен был руководствоваться оценкой, произведенной нашим специалистом по составленным им подробным описям. Выяснилось, что я должен требовать за всю партию миллион фунтов стерлингов. Я и потребовал эту цену, причем поставил условием, что покупатель должен купить всю партию, т. е. лучший и худший товар. Несколько дней прошло в уламывании меня Абрагамом продать ему только первосортный товар, опечатанный в первых шести коробках. Я не соглашался… Мы не сошлись.