Леонид Млечин - Путин и Трамп. Враги, соперники, конкуренты?

Эберхард Хайкен в любом случае должен был вернуться в Бонн, потому что истек срок его командировки. Хайкен хотел навсегда забыть о России, заняться чем-то другим. И все же заставил себя считать эту печальную историю несчастным случаем на производстве. Хайкен провел четыре года в немецком посольстве в Вашингтоне. И все-таки вернулся к российским делам. В 1989 году он вновь приехал работать в Москву. Его назначили полномочным министром немецкого посольства — это второй после посла человек. Визу ему дали сразу. О той истории никто и никогда не заикался. Впрочем, извиниться тоже желающих не нашлось.

Как отражение непримиримого противостояния в 1970-е годы возник «микроволновый скандал». Американские дипломаты в Москве жаловались на то, что советские спецслужбы облучают посольство. Считали, что контрразведка КГБ то ли активировала оставленные в здании посольства радиопередающие устройства, то ли пыталась по вибрации оконных стекол определить, о чем говорят дипломаты…

«То, что советские власти, — вспоминала Ребекка Мэтлок, жена одного из американских послов, — бомбардировали микроволнами посольство США в течение нескольких лет, повергло американцев в смятение и страх. Выясняли, сколько американцев, работавших в посольстве в Москве, умерли от рака.

Государственный департамент провел полную диспансеризацию всех, кто работал или жил в Москве, и утверждал, что заболеваемость раком среди них не превышает среднего уровня».

Американские дипломаты считали, что облучение прекратилось после того, как случился пожар в здании через улицу, откуда шло облучение. Много лет спустя полковник Юрий Емельянович Горбачев рассказал в «Военно-историческом журнале» (издание Министерства обороны), что 9-й отдел Главного оперативного управления Генштаба (борьба с радиоэлектронными средствами противника) получил приказ блокировать средства технической разведки, антенны которых находились на крыше американского посольства на Новинском бульваре.

На другой стороне бульвара в квартире разместили несколько самолетных станций установки радиопомех. Когда посол США пожаловался в советский МИД на сильное излучение, ему ответили, что на Новинском бульваре работает научная лаборатория. Тогдашний посол Уолтер Дж. Стессел умер от лейкемии, рака крови.

22 августа 1986 года в Нью-Йорке арестовали советского разведчика Геннадия Захарова, который работал под прикрытием сотрудника секретариата ООН. В ответ председатель КГБ Чебриков санкционировал задержание в Москве американского корреспондента Николаса Данилоффа.

Его прапрадед-подпоручик был декабристом, дед-генерал служил в русской армии в Первую мировую войну, отец-поручик покинул родину после Октября 1917 года. Данилофф относился к России с глубочайшим и искренним интересом, пытался проследить историю своих предков. Он не работал на американскую разведку. Но КГБ убедил Горбачева, что журналиста надо арестовать, поскольку такова обычная практика — око за око. Советские контрразведчики не верили, что американские редакторы перестали предоставлять «крышу» разведчикам. Не верили потому, что большая часть советских корреспондентов за границей были сотрудниками КГБ и ГРУ.

После ареста американского журналиста разразился скандал. Судьбой Николаса Данилоффа занялся сам президент Рональд Рейган. 3 сентября он записал в дневнике:

«Советы обвиняют его в шпионаже. Это, естественно, вранье. Они уже в четвертый раз это делают. Всякий раз, когда мы арестовываем агента КГБ. Прежде они брали бизнесменов. Потом пытаются устроить обмен заключенными».

Президент обратился с личным посланием к новому генеральному секретарю. Безуспешно. 7 сентября Рейган пометил в дневнике:

«Ответ Горбачева на мое письмо был заносчивым. Он отверг мое заявление о том, что Данилофф не шпион. Я чертовски взбешен. Все это мы уже видели. Мы арестовываем шпиона, Советы хватают любого американца, придумывают обвинение и требуют обмена заключенными».

19 сентября Рейган записал:

«Джордж Шульц привел советского министра иностранных дел Шеварднадзе в Овальный кабинет. Горбачев предлагает встретиться в Исландии или Лондоне. Я объяснил, что мы хотим, чтобы Данилоффа вернули до встречи. Я разгневан тем, что его называют шпионом после того, как я дал слово, что он не шпион. Я объяснил советскому министру разницу между нашими системами. Сказал, что они не могут понять, что мы придаем значение личности, потому что у них нет таких чувств».