Леонид Млечин - Путин и Трамп. Враги, соперники, конкуренты?

«На Западе все русское было в большой моде, — вспоминал 1920-е годы австрийский публицист Манес Шпербер. — Не только из-за победившей Октябрьской революции, но, наоборот, благодаря эмиграции.

Везде пользовались большим успехом «Хор донских казаков», кабаре «Синяя птица», балетные и театральные труппы, чтецы, певцы и музыканты из России. Русское, равно белое или красное, гарантировало популярность. Обязательно нужно было посмотреть фильм «Поликушка» по рассказу Толстого, который, как рассказывали, снимали в разгар Гражданской войны, в непредставимо тяжелых условиях, с голодными и мерзнущими актерами. Точно так же восхищались революционными плакатами Маяковского, читали его поэтические манифесты и поэму «Двенадцать» Александра Блока».

Но очарование советского эксперимента быстро растаяло. Однопартийная диктатура, беззаконие, репрессии, эксплуатация, идеологическая индоктринация.

Осенью 1927 года в Москву приехал знаменитый французский писатель Анри Барбюс, симпатизировавший Советской России. 16 сентября его принял Сталин. Барбюс прямо спросил вождя:

— Как мне противодействовать западной пропаганде насчет красного террора в СССР?

Сталин объяснил все просто:

— Расстрелы шпионов, которые происходят, это, конечно, не красный террор. Мы имеем дело со специальными организациями, база которых в Англии или во Франции. Эти организации финансируются, очевидно, капиталистами, английской разведкой. Вот недавно была арестована маленькая группа, состоящая из дворян-офицеров. У этой группы было задание отравить весь съезд Советов, на котором присутствуют тысячи человек. Было задание отравить газами весь съезд! Как же бороться с этими людьми? Тюрьмой их не испугаешь, и тут просто вопрос об экономии жизни. Либо истребить отдельные единицы, состоящие из дворян и сыновей буржуазии, или позволить им уничтожить сотни, тысячи людей.

Сталин откровенно врал, глядя собеседнику прямо в глаза. Под пули и в лагеря давно шли не буржуи с дворянами, а рабочие и крестьяне, с каждым годом жертв будет становиться все больше…

Большая часть западноевропейской интеллигенции была потрясена московскими процессами 1930-х годов. Руководители коммунистической партии и советского государства, вожди Коминтерна, чьи имена были неразрывно связаны с Октябрьской революцией и строительством социализма, на открытых процессах в присутствии советских и иностранных журналистов и гостей признавались в настолько невероятных преступлениях, что повергали в смятение самых верных друзей Советского Союза.

Конечно, телевидение еще не появилось, и не так просто было представить себе реальную советскую жизнь. Но и полностью изолировать себя от внешнего мира кремлевским властителям не удалось. Через границы просачивались сообщения, из которых можно было составить представление о масштабах невиданного террора. Многие просто не могли (и не хотели!) верить вестям, поступавшим из-за железного занавеса.

А из Москвы приходили все новые известия. Заключен пакт с Гитлером. Всякая «антигерманская» пропаганда прекращена, о преступлениях фашистов советская печать больше не упоминает. В руки гестапо сотрудники НКВД передают немецких эмигрантов-коммунистов, бежавших из нацистской Германии в СССР и надеявшихся на помощь братьев по классу. В Германию, ведущую войну против всей Европы, мчатся советские железнодорожные составы со стратегическим сырьем.

Началась война с маленькой Финляндией, советская авиация бомбила Хельсинки, и это возмутило Европу. Война с Финляндией едва не стала поводом для открытых действий Англии против Советского Союза. Управление специальных операций готовило диверсии на советских нефтяных объектах. А добровольцы-горнолыжники тренировались во французских Альпах, ожидая отправки в Финляндию. Они должны были стать своего рода «интернациональной бригадой» и помочь финнам противостоять Красной армии.

Не враждебная пропаганда, которой приписывают сверхчеловеческое могущество, а преступления и ложь сталинской системы оттолкнули от идеи социализма и советского государства многих из тех, кто был им предан.

Популисты, националисты, автократы представляются практичными и удобными партнерами, с которыми легко сотрудничать. Но исторический опыт весьма прискорбный. С популистом и националистом Гитлером, который страстно ненавидел либералов и европейские ценности, Москва обо всем договорилась в 1939 году. Казалось, вот с такими людьми можно работать. Это не англичане с американцами, с которыми споришь-споришь, а до дела никак не доходит…