Йен Маккей - ЧаВо анархизма

И, конечно, Ротбард игнорирует факт экономической власти - транснациональная корпорация может "трансформировать" гораздо больше нетронутых ресурсов, наняв работников, чем семья может за год. Транснациональное смешивание труда, которое оно купило у зарплатных рабов, с землей не возникает в уме, когда читаешь рассуждения Ротбарда о собственности, но в жизни это случается. Это, возможно, неудивительно, так как весь смысл теории Локка был в оправдании аппропприации продукта труда людей их нанимателем.

Другая проблема в рассуждениях Ротбарда. Оно совсем неисторично (и, как мы заметили выше, больше похоже на "безукоризненную концепцию собственности"). Он переместил "капиталистического человека" в начало времен и сконструировал историю собственности основываясь на том, что он хотел оправдать. Он игнорирует неудобный исторический факт что земля была в общей собственности в течение тысячелетия и что понятие смешивания труда, чтобы огородить землю было изобретено, чтобы оправдать экспроприацию земель у общего населения (и у туземного населения) богатыми. Интересно отметить, что то, что по-настоящему происходило в фронтирах США (исторический пример, который Ротбард берет на вооружение) было далеко от индивидуалистической структуры, которую он рисует, и (достаточно иронично) это было разрушено последующим развитием капитализма.

Ка замечает Мюррей Букчин, в деревенских областях "развилось скромное натуральное сельское хозяйство, что позволило им быть почти полностью самодостаточными и им нужно было мало, если вообще нужно, денег". Экономика имела корни на бартере, фермеры обменивали излишки с близлежащими ремесленниками. Докапиталистическая экономика значила, что люди наслаждались "свободой от служения другим" и "способствовала крепкой готовности защищаться от незваных коммерческих гостей. Это состояние, близкое к автаркии, однако, не было индивидуалистическим; оно было сильной общинной взаимозависимостью...

На самом деле, независимость, которой наслаждались мелкие землевладельцы Новой Англии, была функцией кооперативной социальной базы, из которой она происходила. Обмен сделанных дома товаров и объектов, пользование общими инструментами и инвентарем, занятие общим трудом во время сбора урожая в системе взаимной помощи, помощь новичкам в строительстве сарая, чистке кукурузы, перекатывании бревна и так далее, был незаменимым цементом, который связывал разрозненные фермы в крепкую общину". Букчин цитирует Дэвида П. Сзаматри (автора книги о восстании Шейса) говоря, что это было общество, основанное на "кооперативном, ориентированном на общину обмене" и не было "соревновательным обществом". [The Third Revolution, том 1, стр. 233]

В это некапиталистическое общество пришли капиталистические элементы. Силы рынка и экономическая власть скоро привели к трансформации этого общества. Торговцы просили плату в деньгах (золотые или серебряные монеты), которых у фермеров не было. В дополнение, деньги требовались чтобы платить налоги (налоги всегда были ключевым способом, которым государство поощряло трансформацию в сторону капитализма, так как деньги могли быть добыты только работой на тех, кто имел их). "Владельцы местных магазинов уговаривали фермеров платить все платежи и долги в деньгах, а не товарами. Так как у фермеров не было денег, владельцы магазинов давали им краткосрочный кредит для их покупок.

Через время, многие фермеры оказались в больших долгах и не могли выплатить свои долги, особенно в деньгах". Кредиторы обратились к судам и многие гомстэдеры были лишены своей земли и товаров, чтобы выплатить долги. В ответ началось восстание Шейса, так как "городские коммерческие элиты категорически сопротивлялись всем мирным петициям, в то время как государственные законодатели также оказались глухи к просьбам", потому что они находились под сильным влиянием тех же самых элит.

Восстание было важным фактором в централизации государственной власти в Америке, чтобы гарантировать, что народное влияние и контроль над правительством были маргинализованы и чтобы богатые элиты и их права собственности были защищены от народа. ("Элита и обеспеченные слои населения мобилизовались в большой силе, чтобы поддержать инструмент, который ясно давал им выгоду за счет провинциальных аграриев и городских бедных".) [Bookchin, Op. Cit., стр. 234, 235, 243]) Таким образом, система гомстэдинга была, что иронично, подорвана и разрушена возвышением капитализма (как обычно, при помощи государства, управляемого богатыми).