Йен Маккей - ЧаВо анархизма

Это вытекает из способа, которым "анархо"-капиталисты определяют свободу, а именно что несвободу вызывают намеренные действия других людей, которые нарушают твои (определенные правыми либертарианцами) права. ("Мы определяем свободу... как отсутствие вторжения другим человеком на личность или собственность". [Rothbard, The Ethics of Liberty, p. 41]) Это значит что если никто намеренно не принуждает тебя, тогда ты свободен. Таким образом, действие капиталистической частной собственности можно отнести к "фактам природы" и игнорировать как источник несвободы. Однако, подумав, мы поймем, что это не так. Оба преднамеренные и непреднамеренные действия могут оставить людей без свободы. Простая аналогия покажет почему.

Предположим (в примере из замечательной книги Алана Хауорта Анти-либертарианство (стр. 49)) что кто-то украл вас и поместил вас в глубокую (естественно сформированную) яму, далеко от людей, и из которой невозможно выбраться. Никто не будет отрицать, что вы несвободны. Давайте предположим дальше, что другой человек идет мимо и случайно падает в яму с вами.

В соответствии с правым либертарианством, в то время как вы несвободны (т. е. подверглись намеренному принуждению) ваш товарищ по несчастью совершенно свободен, потому что он подчиняется фактам природы, а не действию людей (намеренному или нет). Или, возможно, он_а "добровольно выбрала" оставаться в яме, в конце концов, это только факты природы ограничивают ее_его действия. Но, очевидно, вы оба в одинаковом положении, имеете одинаковые выборы и одинаково несвободны! Таким образом, определение свободы, которое утверждает, что только умышленные действия других - например, принуждение - уменьшает свободу, ошибочно. Другими словами, свобода это независимый путь и "силы рынка не могут обеспечить настоящие условия для свободы, так же как силы государства. Жертвы их обоих одинаково порабощены, отчуждены и угнетены". [Peter Marshall, Demanding the Impossible, стр. 565]

Стоит привести длинную цитату Хомского по этой теме:

"Рассмотрим, например, право-либертаринскую теорию юстиции... согласно этой теории, человек имеет право на все, что приобрел честным способом. Если, по счастливой случайности, трудом или изобретательностью, человек приобретает некоторые вещи, тогда он_а имеет право сохранить их и распоряжаться ими, как пожелает, и справедливое общество не будет нарушать это право.

"Можно легко определить, куда может привести такой принцип. Вполне возможно, что законными способами - скажем, удачей, дополненной контрактом, "свободно" принятым под давлением нужды - один человек может получить контроль над жизненно важными вещами. Другие могут продать себя в рабство этому человеку, если он хочет принять их. В противном случае, они могут погибнуть. Без сомнительных дополнительных условий, общество справедливо.

"Аргумент имеет все достоинства доказательства, что 2+2=5... Предположим, что выдвинута некоторая концепция "справедливого общества", которая не признает только что описанную ситуацию справедливой... Тогда можно прийти к одному из двух выводов. Мы можем заключить, что концепция просто неважна, не представляет интереса как руководство мысли и действия, потому что она не может быть правильно применена даже в таком элементарном случае, как этот.

«Или же мы можем прийти к выводу, что выдвинутая концепция должна быть отклонена, потому что не соответствует предварительному теоретическому понятию, которое она намерена охватить в очевидных случаях. Если наша интуитивная концепция справедливости достаточно ясна, чтобы управлять социальным устройством, описанным выше как очень несправедливым, тогда единственный интерес в демонстрации того что этот результат может быть справедливым при данной теории справедливости и мы приходим к логическому выводу reductio ad absurdum, к выводу что эта теория безнадежно неадекватна. Хотя это может захватить некоторую частичную интуицию в отношении справедливости, она, очевидно, пренебрегает другими.

«Настоящий вопрос, который должен быть поднят насчет теорий, которые полностью проваливаются охватить концепцию справедливости в его важном и интуитивном смысле, это почему они вызывают такой интерес. Почему они не отвергаются на основе своей неудачи, которая поражает в очевидных случаях? Возможно, ответ дал, частично, Эдвард Гринберг в дискуссии о недавней работе о правовой теории юстиции.

«После обзора опытных и концептуальных недостатков, он отмечает, что такая работа «играет важную роль в процессе обвинения жертвы и защите собственности от эгалитарных натисков различных групп, не имеющих собственности.» Идеологическая защита привилегий, эксплуатации и частной власти будет приветствоваться, независимо от своих достоинств.