Коллектив авторов - Закат империи США - Кризисы и конфликты [Сборник]

Молодые центристы Клинтон и Блэр, сменившие жёстких стариков Рейгана и Тэтчер, имели значение косметическое. Эти выходцы из левых (всё-таки лейбористы были некогда социалистической партией, а Билл Клинтон успел немного по-протестовать в 1968 году) стремились поставить доставшуюся им глобализацию на более устойчивую основу многосторонних договорённостей между победителями и проигравшими предшествующего десятилетия. Что уже случилось, то они прагматично признавали неизбежным, в дне сегодняшнем предлагали расплывчатое «сотрудничество в поиске решений», а в будущем обещалось всеобщее воссоединение в новом технологичном, динамичном, толерантном, открытом и муль-тикультурном глобальном социуме. Риторика глобализации в годы Клинтона достигает своего пика.

Одновременно возникает колоссальный финансовый пузырь, который триумфально провозглашается бумом «новой предпринимательской экономики» без спадов и рисков. Положение дел тут, как всегда, запутано до предела. Но в целом понятно, что средства, высвободившиеся из государственных банкротств по всему миру, должны были куда-то притекать. Однако офшорные банки предлагают анонимность, но не высокую доходность. Поэтому капиталы, бегущие вместе с завладевшими ими анонимными бенефициарами от политических и криминальных рисков, должны куда-то вливаться. А что привлекательнее ёмких, открытых и вполне безопасных рынков недвижимости и финансов Нью-Йорка или Лондона? Неизбежно было возникновение финансовой пирамиды, которую США поддерживали всей своей суверенной мощью и прежним авторитетом.

Американские элиты вели себя подобно предводителю Дворянства, который смело занимает у своих клиентов, а те покорно ссужают поиздержавшемуся генералу, который по-прежнему оказывает протекцию просителям, является на все свадьбы и продолжает азартно ставить на бегах. Клинтоновская конъюнктура воспроизвела на новом историческом витке «бёлль эпок» 1880–1910 годов, золотую осень британской гегемонии, когда неудержимая индустриализация и кайзеровской

Германии, и воссоединённой в гражданской войне Америки неуклонно лишали Британию монопольного положения «мастерской мира».

Похожим образом в конце XX века гегемония доллара и финансовых институтов США обеспечивали глобальный сбор ренты, но без грубого и явного принуждения, а объективно, в силу сложившейся архитектуры миросистемы. Однако любая сложная система изменчива. Основы власти постоянно требуют ремонта и поддержания. Возникает, скажем, евро. Его пока довольно легко сдерживать — Евросоюз свыкся с положением привилегированной опеки. Но как быть с Китаем?

Китай оказался самым непредвиденным последствием политики глобализации. Вывод трудоёмких индустрий из стран ядра мироситемы означал поиск новых производительных баз где-то на периферии. В 1970-80-х годах это приводило к краткосрочным подъёмам то в Бразилии, то в Индонезии, что сразу же провозглашали экономическим чудом. Глобальная рыночная интеграция КНР вначале воспринималась американскими элитами как манёвр в противостоянии с СССР и Вьетнамом, как снисхождение к бывшему противнику, затем — как удачное сочетание инвестиционных возможностей и, наконец, как потрясающее подтверждение рыночной идеологии.

Страх перед разбуженным великаном возникает к концу 1990-х, когда выяснилось, что баснословные долги США скупает прежде всего Китай. Америке предложили сделку, от которой она не могла отказаться. Всё ещё бедная, но беспрецедентно быстро растущая и гигантская азиатская страна финансировала потребление богатого общества, которое быстро теряло основы своего индустриального производства. Продолжение гигантской индустриализации Китая требовало поддержания где-то в мире столь же гигантского спроса. Китай стал ссужать Америку американскими же долларами, чтобы поддержать американский уровень потребления импортируемых из Китая товаров.

Конечно, сегодня Китай растёт от колоссальной глубины и ширины корневой системы рыночного ремесленного хозяйства, веками формировавшегося в Поднебесной. Если же почитать Фернана Броделя или Джанет Абу-Лугод, то можно также узнать нечто поразительное и об Индии. Стоит пристально следить и за былыми центрами исламской коммерции: Ираном и Египтом. Дело учёных — объяснять, как именно сохранились стародавние экономические традиции этих регионов, которые Бродель называл великими колёсами торговли. Но факт остаётся фактом: эти традиции где-то подспудно сохранялись в течение веков господства Запада.