Юрий Мухин - Народ без элиты

Но вернемся к стремлению русских в холуи. В чём тут дело?

В любой человеческой деятельности требуется ум, быть хозяином — это тоже человеческая деятельность, требующая таланта и не всем доступная по уму и воле, — не всем доступная по воспитанию. Если в обществе идеалом является труженик, то волей-неволей будут стремиться стать идеалом даже те, кому это по уму не просто. Но если идеалом в обществе является паразит, то для слабой части общества отказ от личного созидания и паразитизм в любой форме станет жизненным идеалом. Энгельгардт достаточно об этом пишет, к примеру:

«Иные думают, что достаточно родиться мужиком, с малолетства приучаться к мужицким работам, чтобы быть хорошим хозяином, хорошим работником. Это совершенно неверно. Хороших хозяев очень мало, потому что от хорошего хозяина требуется чрезвычайно много. “Хозяйство вести — не портками трясти, хозяин, — говорят мужики, — загадывая одну работу, должен видеть другую, третью”. “Хозяйство водить — не разиня рот ходить”. И между крестьянами есть много таких, которые не только не могут быть хорошими хозяевами, не только не могут работать иначе как за чужим загадом, но даже и работать хорошо не умеют.

…Конечно, умея работать, такой хозяин все делает по общему деревенскому загаду: люди пахать — и он пахать, люди сеять — и он сеять. Но в частностях дело не спорится, нет хозяйственного соображения, некому загадать.

…Неспособность к хозяйству теперь доставляет главный контингент батраков и будет доставлять до тех пор, пока у крестьян не разовьется артельное хозяйство. Встретить между батраками, даже между старостами, человека с хозяйственною головою, способного быть хорошим хозяином, необыкновенная редкость. Не оттого ли слово “батрак” считается таким обидным?»

Сначала паразитизм базировался на праве владеть землёй и крепостными. Паразитизм и тогда был очень соблазнительным для лиц, неспособных достойно содержать себя собственным трудом, но в те времена его можно было ещё так сяк объяснять и оправдывать «священным правом собственности». Эта частная собственность была и на Западе, но на Западе было майоратное право, при котором эта частная собственность после смерти владельца доставалась только старшему сыну, а остальные дети обязаны были искать себе пропитание службой. В России такого не было — здесь насколько бы мизерным ни было наследство, но оно всё равно делилось поровну.

Лет 30 назад знакомый серб как-то рассказал мне анекдот, предупредив заранее, что я его смысла не пойму. Содержание анекдота: поляк и русский нашли кошелёк, русский предлагает: давай поделим по-братски. А поляк: нет, давай поделим поровну! Действительно, я этот анекдот не понял, и серб мне тогда объяснил, что на Западе властвует помянутое право, при котором всё достаётся старшему брату (а русские в странах Варшавского договора считались старшими братьями).

Поэтому в России с течением временем эта паразитическая орда имевших землю и крепостных, но не служивших дворян, росла, и росла численно, всё меньше и меньше желая хоть чем-то послужить Родине. Но при этом дворяне продолжали оставаться примером для всего народа, в том числе и для нарастающей толпы желающих стать паразитами!

Поэтому сначала о дворянских паразитах.

Обладая порою огромными состояниями, русское дворянство предпочитали прожечь его с проститутками в Париже, но ни копейки не направить на общее благо России. В Англии, к примеру, никогда не было ни одного государственного университета, в России не было ни одного частного — русскому дворянству образование не требовалось. Знание естественных наук требуется для работы, для творчества, а русскому ленивому дворянству оно было ни к чему. В результате все высшие учебные заведения были учреждены царями и содержались за счет казны.

Но загнать русское свободное дворянство даже в такие университеты, даже на стипендии из казны было проблемой. Особенно удивительно прямо какое-то неприкрытое отвращение русского дворянства к точным и естественным наукам.

Вот из статьи «Просвещение», тома «Россия» «Энциклопедического словаря» издательства «Брокгауза и Ефрона»:

«В год переселения навигацкой школы в Петербург Петр разослал в губернии по два ученика этой школы, выучивших геометрию и географию, “для науки молодых ребяток изъ всяких чинов людей”. В 1716 году было открыто в разных городах России 12 школ; к ним в 1720–22 годах присоединилось еще тридцать. Новая школа обучала арифметике и геометрии, почему и получила название “цифирной школы”. По сведениям, собранным в 1727 году, набрано было в эти школы учеников, охотой и силой, нисколько более 2000 чел., по сословному составу распределявшихся на следующие группы: