Фридрих Энгельс - Положение рабочего класса в Англии. По собственным наблюдениям и достоверным источникам

При всём том по закону пища должна быть здоровой и обращение — человечным. Но дух закона слишком даёт себя чувствовать, чтобы это требование вообще выполнялось. Члены комиссии по закону о бедных, а вместе с ними вся английская буржуазия ошибаются, если считают возможным проводить в жизнь принцип, не проводя в жизнь того, что является его следствием. Предписанное буквой закона обращение с обитателями работного дома противоречит всему его духу. Раз закон по существу дела рассматривает бедняков как преступников, работные дома — как исправительные тюрьмы, обитателей их — как людей, стоящих вне закона, вне человечества, как воплощение всякой скверны, то никакое декретирование противоположного уже не поможет. На практике чиновники руководствуются в своём отношении к беднякам не буквой, а духом закона. Приведу здесь несколько примеров.

В работном доме в Гринвиче летом 1843 г. пятилетний мальчик в наказание за какой–то проступок был заперт на три ночи в мертвецкую, где ему пришлось спать на крышке гроба. — В работном доме в Херне то же самое проделали с маленькой девочкой за то, что она мочилась ночью в постели; этот способ наказания, повидимому, вообще является здесь излюбленным. Этот работный дом, который находится в одном из прекраснейших уголков Кента, отличается, между прочим, и тем, что все окна в нём выходят во внутренний двор и только недавно было пробито два окна, позволяющие его обитателям взглянуть на внешний мир. Журналист, описавший это в «Illuminated Magazine», заканчивает свою статью следующими словами:

«Если господь бог наказывает человека за преступление так, как человек наказывает человека за бедность, то горе потомкам Адама!»

В ноябре 1843 г. в Лестере умер человек, выпущенный за два дня до этого из работного дома в Ковентри. Подробности обращения с бедняками в этом учреждении вызывают возмущение. У человека, о котором идёт здесь речь, Джорджа Робсона, была на плече рана, лечение которой было совершенно запущено; его поставили у насоса, который он должен был приводить в движение здоровой рукой; кормили его при этом обычной пищей работного дома, которой он, из–за истощения, вызванного запущенной раной, не мог переварить; он всё более и более слабел; но чем больше он жаловался, тем хуже с ним обращались. Когда его жена, тоже находившаяся в работном доме, захотела отдать ему свою небольшую порцию пива, то ей сделали замечание и заставили выпить это пиво в присутствии надзирательницы. Робсон заболел, но и тогда обращение с ним не стало лучше. Наконец, по его просьбе его отпустили вместе с женой, и он оставил работный дом, напутствуемый самыми оскорбительными выражениями. Два дня спустя он умер в Лестере, и врач, освидетельствовавший его труп, удостоверил, что смерть произошла от запущенной раны и от пищи, которая при его состоянии не могла им усваиваться. Когда он оставлял работный дом, ему выдали присланные на его имя письма с деньгами: они лежали в канцелярии работного дома шесть недель и в соответствии с правилами этого дома были вскрыты начальником! — В работном доме в Бирмингеме происходили такие позорные вещи, что в декабре 1843 г. туда, наконец, был послан чиновник для расследования дела. Он установил, что четверо trampers (мы объясняли выше значение этого слова) были заперты совершенно раздетыми в карцер (blackhole) под лестницей; их здесь продержали 8—10 дней, часто голодными, не давая им ничего есть до середины дня — и это в самое суровое время года. Один маленький мальчик подвергся всем видам заключения в этом доме: сначала он сидел в сводчатой сырой и тесной кладовой, затем два раза в карцере, причём во второй раз он оставался в нём три дня и три ночи; затем он столько же времени просидел в старом карцере, ещё худшем, чем первый, и наконец в специальной ночлежке для бродячих безработных, вонючей, отвратительной, грязной дыре с дощатыми нарами, в которой чиновник при ревизии застал ещё двух оборванных, скорчившихся от холода мальчиков, находившихся там уже четыре дня. В карцер часто сажали до семи человек, а в ночлежку — до двадцати. Женщин тоже сажали в карцер в наказание за то, что они отказывались ходить в церковь. Одну из них посадили даже на четыре дня в ночлежку, где она нашла, конечно, бог знает какое общество, и всё это в такое время, когда она была больна и принимала лекарства! Другая женщина была в наказание отправлена в больницу для умалишённых, хотя она находилась в здравом уме. — В работном доме в Бактоне , в Суффолке, в январе 1844 г. тоже было произведено обследование, обнаружившее, что в качестве больничной сиделки служила здесь умалишённая, которая проделывала с больными совершенно невозможные вещи; больные беспокойные или часто встававшие ночью привязывались на ночь верёвками к постели, чтобы сиделкам не приходилось дежурить; один больной, связанный таким образом, был найден мёртвым. — В работном доме в Сент–Панкрасе , в Лондоне, где шьют дешёвое бельё, один эпилептик задохся в кровати во время припадка, и никто не пришёл к нему на помощь. В этом же доме дети спят по четверо, шестеро, а иногда и по восемь человек в одной кровати. — В работном доме в Шордитче , в Лондоне, человека положили на ночь вместе с больным сильнейшей горячкой на одну койку, которая кишела насекомыми. — В работном доме в Бетнал–Грине , в Лондоне, женщину, находившуюся на шестом месяце беременности, не допустили во внутреннее помещение и заперли её вместе с ребёнком, которому не было ещё двух лет, в приёмной, где она оставалась с 28 февраля до 20 марта 1844 г. без кровати и каких–либо приспособлений для удовлетворения естественных нужд. Муж её тоже был приведён в работный дом, и когда он попросил освободить его жену из заточения, то был за эту дерзость посажен на 24 часа в карцер на хлеб и воду. — В работном доме в Слау , близ Виндзора, в сентябре 1844 г. один человек лежал при смерти. Его жена выехала к нему, прибыла в двенадцать часов ночи, поспешила в работный дом, но её даже не впустили. Только на следующее утро ей разрешили свидание с ним и то лишь на полчаса и в присутствии надзирательницы; та же надзирательница присутствовала и на всех последующих свиданиях и по истечении получаса напоминала ей, что пора уходить. — В работном доме в Мидлтоне , в Ланкашире, в одной комнате спали двенадцать, а иногда и восемнадцать человек обоего пола. Это учреждение подчинено не новому закону о бедных, а более раннему, специальному закону (закон Гилберта). Надзиратель устроил в этом доме свою собственную пивоварню. — В Стокпорте 31 июля 1844 г. к мировому судье притащили из работного дома семидесятидвухлетнего старика, который отказался разбивать камни, ссылаясь на то, что в силу своего возраста и несгибающегося колена не мог с этой работой справиться. Он тщетно просил дать ему какую–нибудь другую работу, более соответствующую его силам: его присудили к двум неделям принудительной работы в тюрьме. — В работном доме в Васфорде была произведена ревизия в феврале 1844 года. Оказалось, что простыни не менялись в течение тринадцати недель, рубахи — в течение четырёх недель, а чулки — в течение двух–десяти месяцев, так что из 45 мальчиков только трое были ещё в чулках, а рубахи у всех были в лохмотьях. Постели кишели насекомыми; миски для еды мылись в вёдрах для нечистот. — В работном доме в западной части Лондона был сторож, больной сифилисом. Он заразил четырёх девушек и тем не менее не был уволен. Другой сторож увёл из одного отделения глухонемую девушку, четыре дня прятал её в своей постели и спал с нею. Он тоже не был уволен.