Анатолий Грешневиков: Распроданная пашня. Кто накормит Россию в эпоху санкций?

«Запланированное банкротство», «кому-то банкротство угодно»… Такая критика впустую не произносится. Однако слова Н. Остеевой остались неуслышанными. Этот неизвестный «кто-то» продолжал усиленно готовить племзавод к банкротству. А у меня, в отличие от жителей совхоза, увы, в те дни не было оснований верить в такое преступление.

Необходимость установления незнакомца, запланировавшего банкротство племзавода в угоду кому-то, появилась у меня после получения письма бывшего зоотехника этого хозяйства М.Ф. Палачева. Мое знакомство с Михаилом Федоровичем имеет давнюю историю. И потому общение было частым. Только назвать его радужным нельзя. Порой наши споры разводили нас по разные стороны политических баррикад. Но сегодня правда о совхозе всецело принадлежала ему, и я не имел права не признать ее, не поддержать.

Конечно, прежде чем сесть за письменный стол, Палачев позвонил мне, посвятил во все беды хозяйства. Следом пришла и почта.

Оказывается, разговоры о банкротстве возникли ровно тогда, когда на территории племзавода появился московский бизнесмен-инвестор, пообещавший построить здесь крупный животноводческий комплекс. В большом письме зоотехника впервые прозвучали нотки недоверия инвестору, приводились факты, навевающие мысль о запланированном банкротстве:

«Когда заговорили о строительстве животноводческого комплекса на территории совхоза, люди это встретили спокойно, считая, что основа хозяйства останется, а к ней привяжут все остальное. Паника началась, когда в ноябре за два-три дня были ликвидированы две фермы: одна на центральной усадьбе, другая в деревне Пестово. Это благополучные фермы с молокопроводом, навозоудалением и хорошими помещениями для скота. Те, кто приезжал за нашими коровами из других колхозов, недоумевали:

«Такие хорошие фермы, и зачем-то ликвидируется скот!..» Вы, Анатолий Николаевич, сельский житель и, конечно, поймете боль людей, оставшихся без работы. Мы знаем вашу принципиальность, ваше желание и умение помогать людям, вашу непримиримость к несправедливости, потому обращаемся к вам с надеждой, что вы поможете остановить ликвидацию племенного хозяйства «Красный Октябрь» и накажете виновных…» Несмотря на загруженность по работе в Государственной Думе, мне пришлось вникнуть в проблемы племзавода, встретиться с сельскими жителями. Узнавание творимого чиновниками произвола приводило меня к тому же выводу, озвученному и телятницей, и зоотехником: банкротство кто-то умело планировал и проводил.

Конечно, можно говорить о совпадении. Приезд инвестора из Москвы совпал, мол, с распродажей имущества племзавода. Только крестьяне свидетельствовали о другом. Так как ликвидация родного хозяйства происходила на их глазах, то они легко перечислили мне объекты, закрытые либо распроданные по непонятным причинам и в короткий срок. Кроме упомянутых двух ферм, приказали долго жить молокозавод, столовая, мастерские, контора… Содержание столовой оказалось невыгодным. И как только здание перестали отапливать, оно рухнуло. Затем от центрального отопления отключили контору. Теперь и это огромное двухэтажное деревянное здание разрушается на глазах.

Бесхозяйственность набирала темпы. Смотреть спокойно на разграбление племзавода селяне не могли. Писать протесты и выражать возмущения они начали во все инстанции, вплоть до прокуратуры, с того дня, когда был продан на стройматериалы торговый центр. При балансовой стоимости только сданной его части в 1 миллион 82 тысячи рублей его продали за 300 тысяч рублей. По заниженной цене ушли плиты с дороги «Турово – Хотеново – Глазково». Вердикт прокуратуры звучал загадочно просто: директор не знал истинную цену объекта. Балансовая стоимость плит была почти 3 миллиона рублей, а предприниматели купили их всего лишь за 800 тысяч. Таким же образом на стройматериалы быстро продавались недостроенные дома, силосные траншеи, мастерские и прочее, прочее. Все это ушло за смешные цены. Как, впрочем, и сельскохозяйственная техника – комбайн «Нива», автогрейдер, транспортер загрузки картофеля, трактор Т-40 АМ.

Крестьяне недоумевают: собственность распродается ради погашения долгов, а долги как были, так и остались, даже выросли. Многие из них открыто заявили мне, что распродажа совхоза ведется с определенной целью: любой ценой довести предприятие до краха, затем обанкротить и продать по дешевке. И с таким утверждением трудно было не согласиться. Ведь и директор А.Е. Быхалов не раз публично заявлял, что племзавод дважды выставлялся на аукцион. Однако тот не состоялся, так как цена оказалась для покупающей стороны очень высокой: по акциям племзавод стоит 30 миллионов рублей, а независимый оценщик оценил его в 42 миллиона.