Александр Дугин - Тамплеры Пролетариата

Андромаха, некогда жена славнейшего мужа, отданная на произвол мелкого ахейского тирана. Это — Пистис София, упавшая в бездну материи из светового эона, это — изгнанная Шекина, лишенная внимания Короля. Мысль об Андромахе будит в Бодлере другое воспоминание — воспоминание о лебеде. Гордая белая птица, сбежав из клетки дешевого зверинца, влача свои крылья по грязной пыли, в пересохшем ручье в отчаянии вздымала пыль, изгибая снежную тонкую шею.

Небеса пусты и невзрачны. Лишь дым с парижского вокзала оживляет их безразличный холод. Возможно, обесчещенная, проклятая, райская птица бросала вызов самому Богу…

Андромаха, Белая Вдова, Белая, как бежавший из зверинца, но обреченный лебедь, становится Черной Женщиной, о которой пророчествуют загадочные слова Библии: " Я черна, но я прекрасна ". Африка — черная родина. Кеми, черная земля, королевское искусство… В другом месте Бодлер говорит: " для тебя я все золото превращу в свинец ". Всю луноглазую и туманную Европу — в роскошную Африку. Некоторые комментаторы считают, что здесь Бодлер намекает на свою темнокожую возлюбленную. Кто знает, сливались ли в его абсолютном сознании земная женщина и великий алхимический принцип?

В первом посмертном издании "Цветов Зла" Теофиль Готье писал, что Бодлер принадлежал к людям, которые думают сложно, а потом в тексте или беседе стараются упростить продуманное, чтобы сделать его понятным. (Это не всегда им удается). Большинство же людей, наоборот, мыслит банально, но иногда, чтобы казаться умными, сознательно усложняет свои примитивные построения. Быть может, «негритянка» Бодлера — это и символ, и конкретная, живая актриса одновременно. А может быть, она еще при этом и нечто третье? "Тайная посланница звезды Бетельгейзе", например, как сказал бы Жан Парвулеско.

"Проклятых поэтов" магически притягивала нищета, скорбь, обреченность, обездоленность. "El Desdichado" Нерваля и его "Христос в Гефсиманском саду" — мистический манифест всех «проклятых». Меня поразила деталь кончины Нерваля — он повесился на улице, ближе к утру, когда небо уже начинал заливать безобразно свежий рассвет. Лебедь Бодлера ускользнул из зверинца тоже на рассвете — " в час, когда пробуждается Труд" . Утро для познавших тайну дистанции часто бывает невыносимым. Королевских детей раньше прятали в погреб, а герметики предупреждали, что материю философского камня нельзя подставлять солнечным лучам — в противном случае Великое Делание будет сорвано. Когда луч псевдозари непреображенного, ветхого мира падает на " аквитанского принца, чья башня разрушена " ("El Desdichado"), он страдает, как трансильванский вампир.

В поэзии логика обратна логике обыденного. Тот, кто спасается от бури и достигает берега, проигрывает и теряет все. "Потерпевший крушение" — вот истинно выигравший. Поэт, как Шива, выпивший яд Калакуту на дне мирового океана, заворожен самой низшей точкой Бытия. Он провидит в ней спасительную мистерию. Дно Зла дает поэту эталон для измерения онтологии, вкус метафизической дистанции, постижение пропорций. Банальные существа боятся Дна. Они всячески избегают его. Но низ подтачивает их изнутри, пока не выест душу. Нет ни одного святого, который миновал бы искушения Ада. Нет ни одного спасенного, который не познал бы таинства греха. «Добропорядочные» вне спасения и вне поэзии. Они — исторический антураж, картонные декорации…

О грубых и жестокосердых людях, не внушающих никакой симпатии, о глупых и циничных разбойниках, помеченных оспой и шрамами… Но, "забытые на острове", они преображаются. Если бы они спокойно плавали на своих кораблях, их жалкие душонки ни на волос не изменили бы могучего и бессмысленного хода Судьбы. Однако их просто забыли на одном из островов. Может быть, капитан посчитал, что их разорвали дикие звери, или кто-то просто высадил их там в наказание за разбой или неудавшийся бунт… Может быть, они налетели на рифы… Как бы то ни было, о них "забыли".

Безнадежные, неизвестные никому, брошенные, бессмысленные в прошлом и будущем, безымянные и не любимые, «проклятые» они входят прямо в центральные врата Бытия, куда путь заказан даже избранным. Дистанция, которая отделяет их от Большой Земли, абсолютна. Они — в центре Ада. По ночам ангелы смотрятся в их расширенные от ужаса зрачки и пугаются отсутствия в них своего отражения…