Александр Дугин - Тамплеры Пролетариата

Ясно, что либерализм не имеет ко всему этому ни малейшего отношения. Он отрицает аскетов как неудачников, коллективистов как слабаков, нуждающихся в "круговой поруке", а героев держит за опасных маньяков и террористов. Начертав на своих знаменах слово «свобода», как в оруэлловской антиутопии, либералы трактуют ее таким образом, чтобы подлинная свобода была исключена из самого определения. Навязывая всем людям необходимость быть в одиночестве, индивидуализм, рационализированный эгоизм, либералы одновременно жестоко вырезают в человеке все идеальное, все духовное, все жертвенное, все то, что выводит индивидуума из экзистенциальной «заброшенности» ("Geworffenheit" Хайдеггера).

Порог свободы сопряжен с самой тайной человеческого вида. Эту свободу никто не может гарантировать нам извне. Ни либералы, ни их противники. Это динамическая траектория нашей судьбы; лишь в действии мы доказываем свое достоинство, лишь в преодолении, в жертве, в героизме, в агрессивном идеализме мы становимся чем-то ценным. Человек — это не цель, это путь между одним и другим. "Человек — это стрела, брошенная к Сверхчеловеку". Такое определение Ницше является кратчайшим изложением антилиберальной, антикапиталистической, антидемократической доктрины.

Не следует идти на поводу у наших врагов, искусственно пытающихся сделать из нас поборников «тоталитаризма», "держиморд", апологетов "полицейского террора" и "всеобщей казармы". Наша цель — свобода: свобода нации от атлантистского ига, свобода труда от оков капитала, свобода гения от диктатуры идиота-чиновника. Свобода быть чем-то большим, чем человек, а значит быть абсолютным человеком, верным тому таинственному завету, которой божество вложило в самый центр нашей души, как миссию, как задание, как цель, что мы все призваны осуществить в жизни или в смерти. Но эта свобода несовместима с душными камерами "общества потребления", с "открытым обществом" шкурных торговцев, желающих застраховаться от всего идеального, чистого, жертвенного, материально немотивированного.

Cтатья написана в 1995 г., впервые опубликована в 1995 г. в газете «Лимонка»

В нашей русской политике участвуют все: инженеры, интеллигенты, бюрократы, бомжи, шизофреники, женщины, шпионы и множество других типов. С уверенностью можно сказать, что нет там представителей только одного класса — рабочих. Приняв на веру марксистскую демагогию, взбесившиеся партократы-перестройщики почему-то внедрили в массовое сознание догму: рабочие были классом-гегемоном на протяжении всего периода советской власти, и теперь их следует вытеснить из политики, забыть, маргинализировать. Да и западное общество, которое стараются усердно скопировать многие российские политики, успешно расправилось с рабочим классом, убрав его с политической арены. Когда доминация капитала стала тотальной и капитализм перешел от индустриальной фазы к информационному постиндустриальному обществу, базовая фигура Труженика, Производителя, Создателя всей предметной реальности человеческого бытия почти совершенно стерлась перед мерцанием компьютерных экранов и лживых рекламных огней.

Рабочие исчезли из нашей жизни. Куда-то подевались, превратились во что-то еще. Труд рабочего в эпоху менеджмента и ноу-хау девальвировался.

Черные, промасленные, грубые люди в спецовках с чугунными инструментами растворились в социальном небытии. Но это не более, чем оптическая иллюзия, искусно сфабрикованный социальный мираж. Нас пытаются убедить, что все вещи, которые нас окружают, возникли напрямую из денег и их бесконечной власти, что их произвели умные машины, подвластные всемогущим технократам в белых воротничках.

Ничего подобного. По-прежнему в недрах заводов и фабрик копошатся сотни тысяч живых организмов, преображающих грубую материю в осмысленную форму. Как и раньше, в кишках земли бьются сквозь толщи косной инерциальной субстанции идеалисты с отбойными молотками, насилующие пассивный мертвенный комфорт каменистых пород. Черная кровь подземных вен бьет в лицо хирургам нефтяных скважин. Катают жгучую сталь квадратноплечие гиганты с кирпичными лицами.

Рабочий, Труженик, на самом деле, никуда не пропал. Он просто снова ушел в подполье. Преданный советским вырожденческим социализмом, задавленный удушающей петлей коварного капитала, чья доминация стала сегодня не только формальной и внешней, но абсолютной и внутренней, он угрюмо взирает на омерзительную реальность, жадно выстраиваемую вокруг проходимцами всех мастей, наций и классов. Превратившийся из раба у партчиновника в раба у "нового русского", Рабочий унижен и раздавлен, как раньше, больше , чем раньше. Загнанный в темное подземелье социума, отравленный электронными суррогатами эмоций и вездесущей псевдоэротикой, он бьется в узкой клетке, вращая энергией своей агонии страшную машину с компьютерным фасадом, которая без него рухнула бы, как сыпучая пирамидка.