Александр Дугин - Тамплеры Пролетариата

Для скифства была характерна "апология варварства" (против цивилизации Запада), обращение к архаической стихии нации, воспевание разрушительной спонтанности, созидающей "новый мир". Некоторые авторы были отмечены христианской идеей (в ее старообрядческом — как Клюев — или просто неортодоксальном, нонконформистском виде — как Блок и Есенин). Характерно следующее высказывание Блока того периода, прямо предвосхищающее тезисы Шпенглера: "… цивилизованные люди изнемогли и потеряли культурные ценности. В такие времена бессознательными хранителями культуры оказываются более свежие варварские массы." Программой «скифства» можно признать поэму Блока «12», в которой большевизм и революция откровенно связываются с Христом.

К "левому национал-большевизму" можно отнести и некоторые чисто религиозные явления — такие как «обновленчество» и проект "Живой Церкви", которые активно продвигались сторонниками "христианского социализма" и которые видели в революции осуществление истинных христианских идеалов. Языческую версию этого же эсхатологического комплекса развивал Валерий Брюсов, связывавший Революцию не с христианским, но с магико-пантеистическим обновлением, с возвратом к теургии древних дохристианских культов.

Среди деятелей молодого советского режима особенно выделялся Исай Лежнев, который был основным идеологом национал-большевизма в России и главным проводником «сменовеховских» тенденций эмигрантских национал-большевиков. Лежнев исходил из принципов абсолютности "народного духа", который для него был высшим мерилом и главной осью истории. Если народ приходит к революции, значит это соответствует его внутренним потребностям, хотя для исполнения своей воли он может использовать любые идеологические, концептуальные и социально-политические инструменты. Для Лежнева революционное разрушение и потрясения оправдывались именно национальной необходимостью и, следовательно, несли в себе высший провиденциальный смысл, скрытый за внешним варварством. Эту же идею емко выразил другой национал-большевик, профессор Н.Гредескул, один из основателей партии кадетов, который самостоятельно пришел к «сменовеховству» независимо от Устрялова. Он писал: "Либо Советская Россия есть какой-то выродок, и тогда вина за это падает на русский народ, и нет ему в этом оправдания, ибо целый народ не должен добровольно отдаваться шайке разбойников, либо Советская Россия есть зародыш — зародыш нового человечества, попытка трудящихся осуществить свои вековечные чаяния." Лежнев нисколько не сомневался, что "Советская Россия есть зародыш нового человечества".

Другим проявлением "левого национал-большевизма" можно назвать литературу т. н. «попутчиков» — Б. Пильняк, К. Федин, А. Толстой, Л. Леонов, Вс. Иванов, В. Лидин и т. д. В их творчестве легко можно найти все характерные для этого явления мотивы. Вот например выдержка из романа Бориса Пильняка. — "Сейчас же после революции Россия бытом, нравом, городами — пошла в XVII век. В России не было радости, а теперь она есть… Революции, бунту народному, не нужно было — чужое. Бунт народный — к власти пришли и свою правду творят — подлинно русские подлинно русскую." Попутчики прославляли национальную стихию бунта, видя в большевизме — "новую пугачевщину", исконно русское, во многом архаическое явление.

В некотором смысле, к "левым национал-большевикам" можно отнести и Максима Горького, который пытался создать особую народническую религию, определенные аспекты которой почти тождественны идеям радикальных немецких националистов.

Горький писал: "Народушко бессмертный, его же духу верую, его силу исповедую; он есть начало жизни единое и несомненное: он отец всех богов бывших и будущих". Нечто подобное можно было встретить и у теоретиков немецкой Консервативной Революции и даже у нацистов. Горького сближает с ними и увлечение Ницше…

Вторая принципиальная сторона национал-большевизма может названа «правой», "консервативной". "Правый национал-большевизм" исходит из такой логики. — Жизнь нации, государства, народа представляет собой некий органический процесс, всегда сохраняющий нетронутым свой центр. Во всех динамических преобразованиях — в том числе кризисах, революциях, мятежах — проступает диалектика "народного духа", которая приводит к провиденциальным целям, независимо от желаний и воли самих непосредственных участников событий. Нация остается равной самой себе — как живой организм — на разных стадиях своего существования, и даже ее болезнь подчас есть синдром обновления, путь к укреплению. Бытие народа глубже и абсолютнее его социально-политической истории.