Array Array - Конец истории и последний человек

И все же возникает чувство, что различия в политике — это только одна сторона дела и что культура тоже влияет на экономическое поведение определяющим образом, как она влияет на способность народа поддерживать демократию. Это нигде не проявляется так очевидно, как в отношении к работе. Согласно Гегелю, работа есть сущность человека; трудящийся раб создает человеческую историю, преобразуя естественный мир в мир, обитаемый человеком. Если не считать горстки праздных господ, все люди работают; и все же есть потрясающие различия между их манерой работать, их усердием в труде. Обычно эти различия обсуждаются под рубрикой "трудовая этика".

В современном мире считается неприемлемым говорить о "национальном характере": такие обобщения этических привычек людей не могут, как утверждается, быть измерены "научно", а потому подвержены созданию грубых стереотипов и злоупотреблениям, поскольку обычно основаны на эпизодах. Обобщения относительно национального характера также противоречат релятивистскому и эгалитарному характеру нашего времени, потому что они почти что содержат неявно оценочные сравнительные суждения о рассматриваемых культурах. Никому не понравится утверждение, что его культура способствует лени и нечестности, и, конечно же, подобные суждения вполне дают почву для значительных злоупотреблений.

И тем не менее любой, кто жил или путешествовал за границей, не может не заметить, что отношение к работе весьма сильно определяется национальной культурой. До некоторой степени эти различия можно измерить эмпирически, например, сравнив относительную экономическую эффективность различных национальных групп в многоэтнических общностях, таких как Малайзия, Индия или США. Более высокая экономическая эффективность определенных этнических групп, таких как евреи в Европе, или греки и армяне на Ближнем Востоке, или китайцы в Юго-Восточной Азии, достаточно известна и не нуждается в тщательном документальном подтверждении. В США Томас Соуэлл указывал на резкие различия в доходах и образовании между потомками тех чернокожих, что добровольно иммигрировали в страну из Вест-Индии, и тех, которые были привезены прямо из Африки в качестве рабов. [341]Такие различия предполагают, что экономическая эффективность не определяется исключительно средой, например, наличием или отсутствием экономических возможностей, но связана и с различиями в культуре самих этнических групп.

Помимо таких грубых мерок экономической эффективности, как душевой доход, существует еще масса тонких контрастов в подходе к труду в различных культурах. Приводя небольшой пример, Р.В. Джонс, один из основателей английской научной разведки во время Второй мировой войны, вспоминает историю о том, как британцам в ранние годы войны удалось захватить невредимым немецкий радар и доставить в Англию. Радар изобрели англичане и в технологии достаточно сильно опережали немцев, но немецкая установка оказалась на удивление хорошей, поскольку антенна была сделана с такими малыми допусками, что в Великобритании ничего подобного сделать было нельзя. [342]Долговременное превосходство Германии над европейскими соседями в поддержании традиции высочайшей квалификации промышленных работ, все еще очевидной в автомобильной и инструментальной промышленности, — это один из тех феноменов, которые нельзя объяснить в терминах "макроэкономической" политики. Его истинную причину следует искать в области культуры.

Традиционная либерально-экономическая теория, начиная с Адама Смита, придерживается точки зрения, что работа есть по сути неприятная деятельность, [343]выполняемая лишь ради полезности вещей, работой создаваемых. [344]Этой полезностью может прежде всего насладиться лень; в некотором смысле цель человеческого труда — не работать, а лениться. Человек будет работать до тех пор, пока незначительная обременительность труда — то есть неудобство от поздней задержки в офисе или работы по субботам — не превысит полезность или материальную выгоду, получаемую от работы. Люди отличаются по производительности труда и по субъективной оценке его обременительности, но момент, до которого они будут работать, есть, в сущности, результат рационального расчета, в котором обременительность работы сопоставляется с удовольствием, получаемым от ее результатов. Более усердная работа отдельного рабочего стимулируется большими материальными выгодами: человек охотнее задержится на работе, если начальство за сверхурочные дает двойную плату. Желание и рассудок — вот что по традиционной либерально-экономической теории адекватно описывает различия в стимулах к работе.