Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

Мы говорим сегодня про «российский» кризис. Это не так. Кризис является мировым. И хотя у нас, как и положено, все происходящее имеет «национальную специфику», это - не более, чем часть гораздо более глобального процесса.

Начавшись в Азии и захватив Россию, волна экономических катастроф прокатилась по Латинской Америке. Западная Европа живет в ожидании экономического спада, а в Соединенных Штатах обсуждают, сколько времени может продолжаться рост производства в одной отдельно взятой стране.

Привычная вера в собственную «исключительность» мешает понять, что с нами происходит. Эта вера равно присуща и «почвенникам» и «западникам», с той лишь разницей, что последние видят в «русской специфике» одни лишь пороки и недостатки, отклонение от «магистрального пути человечества». Но мы сегодня вовсе не в стороне. Ни сейчас, ни в прошлом мы из мировой истории не «выпадали», просто Россия все делала с размахом, немыслимым для европейского обывателя. Если национализировать, так все до последнего гвоздя. Если уж поворачиваться к рынку, то так, что само слово «план» становится запретным.

Сегодня капиталистическая мироэкономика переживает системный кризис. Об этом говорят уже не только критики системы, но и ее сторонники. Джордж Сорос в Конгрессе США произносит горячую речь о том, что само существование капитализма под угрозой, а политика свободного рынка потерпела поражение. Российско-американская торговая палата критикует рыночные реформы, доказывая, что лучше национализация, чем хаос. Американские законодатели дружно отказываются давать дополнительные деньги Международному Валютному Фонду, поскольку считают провал его стратегии очевидной. В свою очередь администрация Клинтона, призывая все же дать деньги, одновременно намекает на необходимость реформировать это учреждение. В конечном счете сами чиновники МВФ что-то неуверенно бормочут про допустимость государственного контроля над движением капиталов. В исключительных случаях, разумеется.

Только в России экономисты-западники продолжают как заклинание повторять, что генеральная линия была безупречно верна, реформы были прерваны в самый лучший момент, а все неудачи объясняются отдельными ошибками и «непоследовательностью». Похоже, чем более открытой страной становится Россия, тем более провинциальной делаются ее элиты. Да и общество, полностью занятое собственными проблемами, фактически не реагирует на происходящее в окружающем мире.

Между тем мы наблюдаем не просто первый этап глобального кризиса, но и начало радикальных изменений в экономической политике большинства стран. Все недавние «отличники» Международного Валютного Фонда переживают тяжелые времена. Мало того, что производство падает, а безработица растет, но и знаменитая «финансовая стабилизация» обернулась таким же кризисом национальной валюты, какой мы наблюдаем в России. Иными словами, «последовательно» или нет проводились «реформы», результат всегда один. Хуже всего дела обстоят в Бразилии, которая находится на грани банкротства. На очереди Аргентина. Более слабые латиноамериканские государства уже девальвировали свои валюты. Чили, некогда любимая страна либеральных экономистов, и на сей раз оказывается в первых рядах: там уже введены жесткие меры государственного контроля над рынком капиталов. Никто не сомневается, что и на сей раз «чилийский опыт» получит широкое распространение в регионе.

В России не потому рухнул рубль, что пирамида ГКО стала невообразимо большой, а наоборот, пирамиду ГКО оказалось невозможно поддерживать из-за того, что мировой кризис опустил цены на нефть и дезорганизовал работу международного финансового рынка. Россия благодаря своим замечательным реформам, стала страной со слабой и одновременно чрезвычайно открытой экономикой. Сочетание катастрофическое: в условиях мирового кризиса именно таким странам приходится тяжелее всего. Но разве не хотели наши люди поскорее получить капитализм, причем обязательно в форме «свободного рынка»? Получили именно то, чего хотели: кризисы, безработицу, банкротства.

Запад, отвыкший за послевоенные годы от крупномасштабных кризисов, начинает паниковать. В сущности с западным обывателем произошло то же, что и с российским. Все хотели свободного рынка. И все забыли за годы кейнсианского государственного регулирования, что свободный рынок решает проблемы с помощью кризисов и социальных катастроф. Спохватившись, теперь все дружно требуют антикризисной политики. Слово «национализация» возвращается в экономический лексикон. Пока в России дискутируют, правительство Японии совместно с оппозицией принимает решение о национализации одного из крупнейших банков - LTCB. Лозунг пересмотра итогов приватизации принес успех оппозиции на выборах в Словакии, причем, парадоксальным образом, выдвигали его не левые, а партии правого центра.