Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2003г (v1.2)

Вопрос о том, кто на ближайших парламентских выборах будет противостоять партии власти или тем, кто хотел бы быть таковой, в России снова является открытым. Еще в большей степени открыт вопрос, кто на президентских выборах следующего года будет конкурировать с самой властью (читай: с Путиным). Иными словами, за полгода до выборов мы так и не знаем, есть ли в России реальная оппозиция, и если есть, то кто это?

Ни одно движение, ни одна партия в том виде, в котором они нынче существуют, не могут считаться нормальной оппозицией. Одни не являются таковой ввиду своей слабости, и это надо признать, как бы ни было мучительно больно. Примеры таких политических образований - Социалистическая партия, РОСДП (социал-демократы), «Духовное наследие» и целый сонм маргинальных левых движений европейского образца. Особняком среди них - «ЯБЛОКО», представленное фракцией в Госдуме. Другие партии не могут считаться оппозиционными, потому что попросту подыгрывают власти, называя это то конструктивизмом, то центризмом, как, например, СПС и КПРФ.

Разумеется, те, кто неспособен по отдельности конкурировать с пропрезидентскими партиями, могут попытаться, объединившись, создать оппозиционный блок.

В минувший понедельник такая попытка - сформировать из левопатриотического пространства структуру, претендующую на конкуренцию с партиями власти, - была предпринята. Научно-практическая конференция «От противостояния - к социальной ответственности» собрала представителей КРО, КПРФ, Военно-державного союза, Евразийской партии, Партии труда, Российской коммунистической рабочей партии (РКРП) и других. В роли неформального лидера новых патриотов - Сергей Глазьев.

Конференция оставила больше вопросов, нежели ответов.

Во-первых, не совсем ясно отношение левых тяжеловесов к самой идее объединения. Зюганов, чье присутствие было анонсировано, прислал вместо себя секретаря ЦК по сельскому хозяйству Владимира Кашина, а в исполкоме НПСР утверждают, что вообще не имеют отношения к этой конференции. В этом явно сказывается давно назревший конфликт между Зюгановым и Семигиным.

Во-вторых, за кадром остался вопрос о балансе у нового блока собственно левых идей и державно-патриотических. Председатель Военно-державного союза Леонид Ивашов уже заявил, что коммунистическую и социалистическую идею поддерживают около 22% населения, а вот державно-патриотическую - 59%. И предложил идти на выборы двумя блоками - «красным» и государственническим.

Это разделение, на первый взгляд ослабляющее оппозиционный блок, в действительности не лишено резона. Государственно-патриотические идеи представлены у партии власти ничуть не хуже, чем у левой оппозиции. Патриотическая риторика в России давно стала инструментом бюрократии и чиновничества, используется исключительно в их интересах, а народность патриотизма носит виртуальный характер и обеспечивается преимущественно националистами, в число которых можно с оговорками включить и коммунистов.

В-третьих, само по себе консолидированное выступление левых на думских выборах не может быть конечной целью объединения. Роль нынешней Думы в современной России - легитимизация инициатив, спускаемых из администрации президента. Целью может быть только выдвижение единого кандидата на выборах президентских. Таковым вряд ли может стать Геннадий Зюганов. Он не воспользовался хорошими шансами на победу в 1996-м, и теперь его время ушло. Но и Сергей Глазьев утверждает, что не претендует на звание «лидера всех оппозиционных сил», поскольку «личные амбиции - главное, что нам сегодня мешает».

Мы постарались найти ответы на эти вопросы.

С партией власти у нас все ясно. По крайней мере, считается, что ясно. «Единая Россия» себя на это место назначила, и пока иного приказа из Кремля не поступало - так тому и быть. А вот с оппозицией все куда менее понятно. На протяжении первых трех лет правления Путина «оппозиционные» политики соревновались по части демонстрации своей лояльности к президенту. В последние несколько месяцев ситуация вдруг начала меняться. Сказывается приближение парламентских выборов? Вряд ли. Скорее политические круги предчувствуют изменение общего положения в стране.

С первых же месяцев «путинской эры» было видно, что жить этому проекту предстоит ровно столько, сколько продержатся высокие цены на нефть. Однако вопреки предсказаниям скептиков (в числе которых был и автор данной статьи) мировые цены на топливо оказались на редкость устойчивыми. В итоге у Кремля появилась возможность поддерживать стабильность и даже создавать видимость «наведения порядка», не делая совершенно ничего. Именно в этом самоуверенном и многообещающем ничегонеделании как раз и состоит сущность «путинской модели». Политиков можно было заменить бюрократами, а стратегические решения - мелкими административными перестановками и аппаратными интригами.