Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

Б.Ю. Кагарлицкий. Требовать от любой культуры, не только левой, «позитива» и «конструктива» вообще бессмысленно, так мы вернемся на уровень «сапоги важнее Рафаэля». Чем больше мы говорим о позитивном и конструктивном смысле культуры, тем сильнее впадаем в банальности. Наиболее позитивно и конструктивно как раз то, что не улавливается на уровне слов и формулировок и схватывается интуитивно - именно поэтому культуру так трудно определить в формальных дефинициях.

Спор о соотношении левой и «большой» культур тоже малопродуктивен: даже Ленин, писавший о двух культурах, одна из которых - пролетарская, другая - буржуазная, одна - прогрессивная, другая - реакционная, прекрасно сознавал, что не все прогрессивное есть по определению пролетарское и не все реакционное есть по определению буржуазное. Рациональное зерно подобного подхода состоит в другом: культура не может быть отчуждена от социальной борьбы, от социальных противоречий, от политического контекста. Можно сколько угодно говорить, что ты аполитичен, но это не значит, что политики вообще не существует. Она все равно будет влиять и на самого аполитичного автора. Как - другой вопрос. В любом случае аполитизм - тоже политическая позиция: определенное отношение к политике - или неспособность совладать с политикой, или отсутствие в сегодняшней политике приемлемых для человека альтернатив.

Однако сами подобные вопросы закономерны. Нам слишком долго объясняли, что необходимо «смыть» все политическое, все левое. И теперь появляется потребность, наоборот, более жестко очертить, определить левое и его позитивный message. Хотя, повторяю, позитивный message левой культуры - это просто инновационная сила культуры как таковой. Неслучайно именно левые доминируют зачастую в культуре западных стран. Конечно, не господствуют - но доминируют, поскольку более динамичны и поскольку сама позиция левых состоит в том, чтобы выйти за пределы рыночных отношений, за пределы товарного отношения к жизни. Культура в своей сущности нетоварна: хоть можно рукопись продать, но вдохновение все равно не продается и не покупается.

И в той мере, в какой идеология левых - это попытка преодолеть логику товарного отчуждения, по Марксу, она становится собственной органической логикой культуры. Это логика неких ценностей, которые не квалифицируются в системе товарных отношений. Тем самым в левизне органически заложен большой культурный потенциал.

Теперь о субкультуре. Левые всего мира обожают существовать в таких группах. Построить маленькое уютное гетто и там закрыться - психологически понятная стратегия в условиях стабильного общества, которое тебе не нравится, но с которым ты можешь ужиться, если правильно построишь себе гетто. Проблема не в том, что людей туда загоняют, а в том, что зачастую они уходят в гетто сами. Там комфортабельно и приятно жить, общаясь с себе подобными, создавая интеллектуальные ценности, которые хорошо воспринимаются в узком кругу тебе подобных. А когда появляется возможность и необходимость выйти из гетто, выходить уже не хочется.

Здесь и сейчас такая возможность есть. Общественный интерес к альтернативной культуре явно вырос, она стоит на пороге потенциального выхода из гетто со всеми вытекающими последствиями. Если не выйдет - останется предметом социально-политической этнографии, не имеющим общественного значения. Но более важным кажется другой вопрос: почему такой выход стал возможным именно сейчас?

На мой взгляд, в 1998-2000 годах Россия пережила принципиальный социально-психологический сдвиг. Во-первых, начинается радикализация части среднего класса. Это феномен, характерный для стран периферии, когда наиболее опасная для режима оппозиция возникает не среди самых бедных и угнетенных, а среди тех, кто обладает хорошим образованием, имеет доступ к качественным социальным благам и даже к системе власти и управления, но при этом глубоко не удовлетворен своим положением и в силу этого осознает бесперспективность развития по прежнему пути. Во-вторых, радикализирующийся средний класс не однороден с поколенческой точки зрения. Сам сдвиг в позициях и ориентациях социальных групп происходит через приход новых поколений.

Почему он происходит, понятно. Еще дефолт продемонстрировал иллюзорность тех обещаний, которые давал неолиберализм даже тем, кто традиционно считался выигравшим от его победы. Если я убежден, что система награждает лучших: динамичных, талантливых и образованных, - то я считаю, что меня награждают заслуженно. Но вот наступает некий крах, и система начинает меня наказывать. У меня два выхода. Либо признать, что я никуда не годен, что мое представление о себе как хорошем, образованном и т. п. неверно и на самом деле я тупой неуч. Либо решить, что плох не я, а та система, которая начинает наказывать хороших. Для большинства людей второй выход психологически естественен. Но при этом он и объективно более справедлив.