Игорь Латышев - Как Япония похитила российское золото

Если говорить современным языком, то это было не что иное как отмывание национальной принадлежности-депозитных средств. И более того, — это было в сущности изъятие средств из государственного депозита российской империи для использования их в частных коммерческих операциях японских, фирм. По сути дела такие махинации следовало бы расценивать еще строже — как должностное преступление чиновников японского министерства финансов.

Итак, если суммировать все о чем сообщалось выше, то складывается весьма масштабная картина захватов и присвоения японской стороной российского золота. Воссоздавая эскиз этой картины, российский знаток данного вопроса профессор В. Сироткин приводит, например, следующие подсчеты поступлений российского золота в японские руки. Во-первых, это “колчаковское золото”. Из фондов администрации Колчака японская сторона получила 68799 тысяч золотых рублей в развитие соглашений от 7 октября и 19 октября 1919 года между Росгосбанком во Владивостоке и банком “Ёкохама Сёкин Гинко”. Во-вторых, это “семеновское золото” на сумму 10 миллионов золотых рублей. По сведениям Сироткина, одна часть названной суммы была передана подчиненными атамана Г. Семенова под расписку представителям японских военных властей в ноябре 1920 года на железнодорожной станции Маньчжурия, а другая часть в декабре 1920 года в городе Порт-Артуре. В третьих, это “подтягинское золото”, которое бывший военный атташе России в Японии генерал М. Подтягин положил в банк “Ёкохама Сёкин Гинко” в дни своего пребывания на этом посту. Оно, по данным В. Сироткина, исчисляется в сумме 1050 тысяч золотых рублей. В-четвертых, это “петровское золото” в сумме 1320 тысяч золотых рублей, подтверждением чему служит расписка, данная 22 ноября 1920 года японским полковником Р. Исомэ начальнику тыла колчаковской армии генералу П. Петрову в том, что от него получено японской стороной 22 ящика с золотом. И, наконец, в-пятых, В. Сироткин включает в свой перечень “романовское золото”, т. е. золото, поступившее в виде залога под неновые кредиты из дореволюционной России в Японию по государственной линии, а также иеновые фонды в токийских банках, находившиеся на личных счетах военного атташе России М. Подтягина и финансового агента колчаковского Министерства финансов К. Миллера (перевод этих фондов с казенных счетов на личные был сделан по распоряжению А. Колчака во избежание притязаний на них со стороны Советских властей). Сумма только этих российских государственных средств, оказавшихся на личных счетах двух названных лиц, исчисляется В. Сироткиным соответственно в 1400 тысяч иен и в 6275 тысяч иен.

Приведенные выше цифры представляют собой, разумеется, далеко не полный и не окончательный перечень российских золотых авуаров, оказавшихся в руках японцев в годы японской интервенции в Сибири и на российском Дальнем Востоке. В этом перечне отсутствуют, например, упоминания о российских золотых слитках, вывезенных в Японию японскими военачальниками и оказавшихся затем в распоряжении генерала Гиити Танаки, который в последующие годы стал премьер-министром страны. Но даже из этих неполных, предварительных подсчетов можно видеть, сколь велика была доля российского золотого запаса, оказавшаяся во владении Японии после разгрома белогвардейских отрядов и изгнания японских интервентов за пределы Советского Союза.

Между тем бесцеремонные, незаконные захваты Японией чужой казны, да еще в таких огромных количествах, породили ропот и осуждение даже среди некоторых из белогвардейских политических деятелей и генералов, сотрудничавших с японскими интервентами, либо действовавших как наемники японской военщины. В то время лидеры белой эмиграции уже убедились в том, что советское руководство, отказавшееся в первые же дни своего пребывания у власти оплачивать зарубежные долги царского правительства, не проявляло в последующие годы намерения востребовать и задолженность иностранных государств России. Не проявляла интереса Москва ни залоговому золоту, вывезенному из России в Японию без оплаты равноценными поставками вооружений, ни к казенному “царскому” золоту, откровенно похищенному японскими интервентами или обманно полученному ими на “временное хранение”, и нет ничего удивительного в том, что кое-кто из белогвардейских генералов-эмигрантов предпринял тогда попытки отсудить у японцев хотя бы малую часть незаконной добычи.