К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №5 от 02.02.2010

по понедельникам

начало в 18.30

Б. Харитоньевский пер., 10

Проезд: метро «Кировская», («Чистые пруды»)

ВХОД СВОБОДНЫЙ

Началось с обиды. Да, на вкус и цвет товарища нет. Непонимание, условно говоря, «пушкинистов» «лермонтистами» и наоборот существует с тех пор, когда неведомый гений впервые провыл что-то в рифму, а другой неведомый проиллюстрировал вой охрой на стене пещеры. В связи с чем, убежден, право уважаемого ashotik любить поэзию Мандельштама и не любить поэзию Твардовского само собой разумеется. А вот заявления типа «Твардовский – поэт…» сперва провоцируют ответить в духе «А ты кто такой?», а потому, когда первая реакция уступает место осознанию, что это же не гопота какая, а твой собственный френд, отвечать не хочется вообще. Просто потому что. И как бы молчишь. Но вдруг еще один френд, alex_kraine, человек заведомо умный и деликатный, поминает вдогонку того же Мандельштама, «гениального поэта, которого убил Сталин ». И... не могу молчать.

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлёвского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

А слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются усища,

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет,

Как подкову, кует за указом указ:

Кому в пах, кому в лоб,

кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него - то малина

И широкая грудь осетина.

Негодовать по поводу «сталинской тирании, убивавшей поэтов (ученых, мыслителей, короче говоря, творцов)», конечно, беспроигрышно. Ибо, всякий скажет, вообще нехорошо, когда людей убивают. С другой стороны, талант сам по себе не индульгенция от содеянного помимо творчества. Эта прописная истина не зависит от имени лидера, от общественной формации или характеристик режима. Творцов, лезущих в политику, убивают всегда (если, конечно, они не успевают убить первыми). Убивают католики (Джордано Бруно), протестанты (Мигель Сервет) и мусульмане (Имадеддин Насими), убивают коммунисты (Гумилев), фашисты (Гарсиа Лорка) и обычные традиционалы (Гео Милев). Не говоря уж о поборниках Свободы, Равенства и Братства (Шенье). Убивают волей всего народа (Сократ), парламента (Мор), уголовного суда (Вийон) и просто по желанию левой пятки монарха (Петроний). Вот только на 99% нет среди убитых никого, кто был бы убит просто за то, что творец. Сплошная, повторюсь, политика. И ничего личного. Грубо говоря, прекрати Лавуазье переписку с Лафайетом, остался бы жив несмотря на то, что великий химик. И не было бы осложнений ни у Эзры Паунда, ни у Кнута Гамсуна, что бы там они ни писали в стол. Просматривая же список творцов, пострадавших в годы «сталинских репрессий», поневоле ловишь себя на мысли, что Дама-С-Косой действовала под надзором Вождя Народов очень избирательно: вовсю кося политизированных графоманов, старательно обходила тех, кто реально, не на сегодня, а на века талантлив. И уж ежели пострадал Кольцов, то не за блестящий стиль фельетонов, а за вполне конкретные промахи в Испании. И Бабель тоже не за сочные рассказы, а за излишнюю вхожесть в ближний круг Ежова. И Мейерхольду стоило бы подумать, прежде чем водить по высоким кабинетам не придуманных, а самых настоящих, что уже и не оспоривается, японских шпионов. Зато творцы, которые просто творили, от Булгакова и Ахматовой до Пастернака, Зощенко и Платонова, умерли в своих постелях. Даже, как ни странно, не посидев. Хотя, конечно, и у них в жизни случалось всякое. Осип Эмильевич Мандельштам в этом смысле редчайшее исключение. Наверное, единственный из первой шеренги. По крайней мере, так принято утверждать. Однако, не повторяя ошибки тех, кто, веря на слово Аристотелю, 2000 лет утверждал, что у таракана не шесть ног, а восемь, попробуем разобраться…

Скверная компания

Как ни странно, путь Осипа Эмильевича к неприятностям начался не тогда, когда, говоря словами Ильи Фаликова, поэт «очутился в ослепительно-черном свете бесславья» , ошельмованный, при жизни забытый и из жизни выкинутый. Отнюдь. Как раз в это время был разогнан РАПП, нормальные литераторы получили возможность нормально работать, «белая полоса» наступила и для Мандельштама: его начали печатать, он начал выступать. По воспоминаниям Корнея Чуковского, в этот период «либерализма» ему даже заказали похвальную статью о лирике Осипа Эмильевича. И именно в этот период поэт начинает «по секрету всему свету» читать свою сатиру. Вернее, агитку. Напрочь противоречащую его творческой концепции и методу, особенно после «Разговора с Данте». На это вполне четко указывают ему всё более или менее равные талантом, но чуждые политике. Если верить Надежде Яковлевне, Эренбург «справедливо (обратите внимание, слово «справедливо» сказано не кем-то, а обожающей женой!) считает эти стихи одноплановыми и лобовыми, случайными в творчестве О.М.» . Пастернак идет дальше. «То, что вы мне прочли, - однозначно заявляет он, - не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, которого я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому». Аналогично реагирует и Чуковский. И, разочарованный реакцией равных, небожителей, Осип Эмильевич «уходит в народ», начиная демонстрировать свой нонконформизм привычно восторгающейся богеме. Вот только понять некоторые нотки, отчетливо звучащие в изделии, мягко говоря, сложно: если раньше он, как правило, говорил от первого лица, то сейчас, в этом и единственном случае, «мы живем, под собою не чуя страны» . Кто – «мы»? Люди его круга? Нет. И Пастернак, и Чуковский, и Эренбург явно вне темы. Кухонная интеллигенция? О да, эти всегда готовы. Да только мелковаты они для самолюбивого (это его качество всеми отмечено) Осипа Эмильевича, да и «страну под собой» никогда особо не чуяли, а уж чтобы «речи были слышны», опасались и подумать. От чьего, собственно, имени?