Сергей Кара-Мурза - Хроника пикирующей России. 1992-1994

Смешно слышать от кое-кого из наших патриотов: на месте Ельцина я бы сделал то-то и не сделал того-то. «Место Ельцина» — это большая и сложная система, нам виден лишь ее бутафорский кончик. Ну, попади ты, как в сказке, на минутку на это место — заведомо стал бы пестиком. Оказаться «на месте Ельцина» — значит все делать «в одном пакете». Не только воевать в Чечне, но и подписывать беловежский пакт, замораживать Норильск, и продавать Пентагону образцы лучших секретных ракет. Вырвать Чечню из общего контекста политики невозможно.

Патриоты, как боевой конь, вскинулись при крике «Целостность России!» А на деле кричат: «Держи вора!» — и пока все бегут ловить подручного мальчишку, воры обчищают дом. С полным равнодушием взирают партии и движения на стремительную утрату Приморья — а с ним и крайнего Севера. Для иностранной экспансии открываются огромные малонаселенные территории Сибири вплоть до Урала, которые легко могут стать зонами искусственного сепаратизма. «Откат» России на Запад за Урал, а то и за Волгу, станет неудержимым. Приморье отрезали от основного тела России транспортными тарифами, а дающую жизнь промышленность умертвили Гайдар с Чубайсом. Русские уезжают и умирают, в Приморье хлынули иностранцы, скупают землю, дома, предприятия. Но зато губернатор, рассуждающий с американским эмиссаром о продаже Сибири, легитимен — значит, все о'кей.

Никто не поднял вопрос о целостности России как единой проблеме, не показал самые важные угрозы. Нет — создали отвлекающий пожар в Чечне. Так лошади ставят закрутку на губу — больно и страшно, и не замечает она уже, что там делают с ее телом.

Лидеры же обязаны от закрутки голову не терять. А я вижу самообман и обман жадно внимающих, ждущих совета людей. В народе стала созревать, складываться из песчинок воедино общая молчаливая воля отрицания всей системы, которую мы условно называем «Ельцин». Для этой системы естественно было сделать резкий кровавый ход, чтобы расколоть это возникающее единство. Но кто бы мог подумать, что этот ход вскружит голову любимцам народа? Что они кинутся в один строй с Козыревым, Костиковым и капитаном Русаковым. Да может ли такое быть?

1994

Особенностью нашего смутного времени стало освоение пришедшими к власти политиками и даже их учеными уголовного мышления в его крайнем выражении «беспредела» — мышления с полным нарушением и смешением всех норм. За последние годы мы видели заговоры, интриги и предательства немыслимой конфигурации. Западные философы, изучающие современность, говорят о возникновении «общества спектакля». Мы, простые люди, стали как бы зрителями, затаив дыхание наблюдающими за сложными поворотами захватывающего спектакля. А сцена — весь мир, и мы уже теряем ощущение реальности, перестаем понимать, где игра актеров, а где реальная жизнь. Что это льется — кровь или краска? Эти женщины и дети, что упали, как подкошенные, в Бендерах, Сараево или Багдаде — прекрасно «играют смерть» или вправду убиты? ТВ создает сильнейший эффект присутствия и «правды», и в то же время красотки-дикторши говорят о гибели людей с улыбкой, игривым тоном. Еще пять лет назад эти улыбки показались бы чем-то чудовищным.

Сознательное стирание грани между жизнью и спектаклем, придание самой жизни черт карнавала, условности и зыбкости — важная политическая технология. Технология преступная, разрушающая и личность, и человечество в целом. Она полностью дезориентирует людей, делает их неспособными сопротивляться манипуляции, лишает их не только свободы воли, но и способности разумно воспринять действительность и передать другому свое представление. Нарушается способность людей к коммуникации и даже к внутреннему диалогу с самим собой — происходит шизофренизация сознания. Ведь даже если ты понимаешь, что смотришь политический театр, бороться с наваждением трудно. Наиболее устойчивым против него оказывается крестьянское мышление, наиболее беззащитным — мышление интеллигента.

Сегодня объединенная мировая верхушка политических актеров дает одновременно два спектакля, как два зеркальных отображения, одинаково мерзких. Причем с одними и теми же стишками про демократию и права человека — но один как бы преувеличенно всерьез, а другой как пародия, с бесовскими ужимками и ерничеством. Один в США, другой в России. Один — демонстрация мускулов, силы и наглости, другой — демонстрация маразма, распада, клоунской глупости. Но в обоих спектаклях декорациями служат руины и кровь невинных людей. Иногда, впрочем, нужна и капелька крови самих актеров, как в Тимишоаре, но таковы правила их ремесла и условия контракта.