Владимир Мальсагов - Русская мафия — ФСБ

Все знают, что уголовный розыск — МУР или другой — работает от преступления, распутывая его и выходя на личность. А КГБ же, как и нынешняя ФСБ, работал «от личности». То есть был бы человек нужный, а преступление, если надо, они устроят и сами — так навесят, что ни один Басманный суд не оправдает. О делах этого плана, и как правило связанных с изъятием валюты и других ценностей у иностранцев, Хан немало поведал мне в личных разговорах. И особенно в тюремном заключении, когда времени для бесед у нас было в избытке.

Так, он доказательно утверждал, что именно они с Русланом первыми применили «куклы» и «ломку» денег при закупке валюты у иностранных лохов прямо в здании МГУ имени Ломоносова. Делали они это чаще всего в лифте, поднимаясь на какой-нибудь из верхних этажей, или спускаясь вниз.

Происходило все так. Хан, к примеру, отсчитывает на предложенную иностранцем тысячу долларов три тысячи рублей и передает их, но при пересчете иностранец вдруг замечает, что не хватает сотни. Как так?! Не может быть, — удивляется Хан, забирая рубли обратно для сверки. А пересчитав и удостоверившись, что, действительно, не хватает стольника, он достает из кармана недостающую сумму, приобщая ее к остальным купюрам.

Причем часто для этой операции использовался обиходный тогда пластиковый чехольчик для шариковых ручек, который идеально подходил по размеру и форме для банковской упаковки: через прозрачную клеенку хорошо видна была лицевая сторона денег, а в то же время было трудно достать обратно купюры для повторной проверки, тем более в экстремальной ситуации.

Вот тут-то и происходит «развод». Руслан говорит: «Уходим: менты!». И Хан с иностранцем, быстро обмениваясь суммами в нервозной обстановке, удаляются в разные стороны.

Но лишь спустя некоторое время, а то и придя к себе, лох обнаруживает, что вместо денег у него «кукла», то есть пресс-бумага, нарезанная под формат денег, а сверху и снизу лежит по настоящей купюре. Или лох с недоумением замечает, что денег у него вдвое или втрое меньше той суммы, что он лично пересчитывал первоначально, держа в руках. И ему невдомек, что Хан при возвращении денег после пересчета «сломал» их, то есть подломил через пальцы, отогнув вниз часть «пресса» и так держа, что «терпила» из-за тыльной стороны ладони ничего не заметил, а выхватил лишь те деньги, которые видел зажатыми между большим и указательным пальцами.

В общем, диапазон деятельности Хана с Русланом был весьма широк и мог распространяться на все, что сулило хорошую прибыль — от сутенерства, контроля с осуществлением безопасности валютных путан, «ломки» и всякого рода мошенничества — до вооруженного разбоя и убийств.

…О сутенерстве может свидетельствовать один интересный случай. В Московском Мясомолочном институте учились в советское время в основном дети «хищников», то есть директоров мясокомбинатов, заготскотконтор и так далее. Это сулило большие деньги и было престижным. Взятки за поступление были весьма высоки, где-то 25 000 рублей, и дети простого инженера, врача или ученого туда вряд ли могли пролезть, да и едва ли мечтали об этом сомнительном ВУЗе.

Холл института представлял собой своего рода подиум высокой моды того времени, где дитяти Остапов Бендеров дефилировали «прибарабаненными по фирме» — по последнему писку моды. Чем дороже была одежда, тем авторитетней носитель. Избалованные детки в большинстве своем употребляли наркотики, играли в карты и развлекались с девицами. В середине семидесятых там учились компанейский грозненский парень Леха Татаров, отец которого имел одно из самых больших частных домовладений в городе и занимался дорогим меховым бизнесом, и друг Лехи — Фима из Могилева, отец которого был популярнейшим закройщиком и одним из самых богатых модельеров на Украине.

Фима любил играть в карты, часто проигрывал, и папа приезжал выплачивать за него по 20–30 тысяч, как будто бы это было 200–300 рублей. Азарт, наркотики, девушки, хорошие рестораны требуют больших денег, и как бы папы богаты не были, но семейный бюджет даже подпольных миллионеров типа Корейко затрещал бы, как шуба, по швам. Поэтому детям приходилось крутиться самостоятельно в поисках добавочной прибыли.

Как-то раз Леха с Фимой в «крутом» ресторане познакомились с двумя девицами приятной наружности, одетыми «как следует». Они вели себя высокомерно, так как деньги придавали уверенность. Клюнув на то, что видные молодые люди также были одеты соответственно понятиям их круга, они пошли на сближение и вели откровенный разговор. Не стесняясь, рассказали о роде своей деятельности, и какие деньги она приносит. Мол, у них на квартире — чуть ли не «Березка», спецмагазин валютторга тех времен, где могли отовариваться только предъявившие при входе сертификаты или чеки серии «Д», которые приравнивались к свободно конвертируемым деньгам.