Владимир Турченко - Путин. Правда, которую надо знать

Как уже было сказано, в XX–XXI веках возникла особо благоприятная конъюнктура мирового рынка для нефтегазодобывающей промышленности. Во многих странах природная рента, получаемая в этой отрасли, составляет теперь значительную или даже основную долю национального дохода. Причем в ряде стран она образуется в столь крупных размерах, что создает возможность радикально улучшать благосостояние всех без исключения граждан.

В Кувейте, к примеру, значительная часть нефтегазовой природной ренты направляется каждому жителю. При рождении ребенка на его банковский счет из бюджета начисляется 3 тыс. долл. К совершеннолетию накапливается солидный капитал. Каждый подданный получает по 170 долларов в месяц на несовершеннолетнего ребенка и 300 — на неработающую жену. В стране действует бесплатная медицинская помощь, а если пациенту нужна операция за границей, государство берет на себя все расходы. Каждый житель Кувейта имеет право на беспроцентную ссуду при строительстве жилья — около 220 тыс. долларов.

Подобным образом природная рента используется, например, в Саудовской Аравии, там еще предоставляются беспроцентные ссуды на покупку автомобиля. Правительство страны стремится использовать поступления от нефтяного сектора для создания новых источников доходов, дальнейшего улучшения качества жизни граждан и создания новых рабочих мест. В 2001 г. Саудовская Аравия отобрала претендентов на участие в проекте, называемом «Саудовская газовая инициатива», стоимость которого составила 25 млрд долл. Целью проекта является интеграция добычи газа, его переработки и производства электроэнергии.

Конечно, Россия — не Кувейт и не Саудовская Аравия, где климатические и геологические условия добычи нефти и газа на суше и на море гораздо благоприятней, чем в Сибири или на шельфе Северного Ледовитого океана. Однако мировой опыт показывает возможность экономически эффективной разработки даже в условиях Крайнего Севера.

Примером тому служит Норвегия, которая еще в начале XX века представляла «рыболовецкую провинцию», но с развитым судостроением, достигшим высокого технологического уровня. Это обстоятельство позволило быстро и чрезвычайно эффективно развернуть разработку открытых в конце 60-х гг. нефтегазовых месторождений на шельфе Северного Ледовитого океана (заметим, одновременно с СССР). Нефть и газ там на деле, а не как в путинской России на словах, являются национальным достоянием. Распределение природной ренты находится под строгим народным контролем. На личный счет каждого норвежца поступают отчисления от полученной прибыли нефтяных доходов. На сегодняшний день эти отчисления составляют более 100 000 долларов у каждого человека. На каждого ребенка при рождении открывается счет в банке, куда поступает не менее 3 тыс. долларов доходов от налогов на прибыль. В Норвегии, как и в России, доля нефтегазового комплекса в ВВП равна 20 %. Но доля нефтегазового экспорта в общих доходах от экспорта там равна 45 %, а у нас более 70 %. Казалось бы, Россия имеет не меньшую, чем Норвегия, реальную возможность круто поднимать жизненный уровень всех наших граждан.

Небезынтересен и северный опыт США. Там в 1976 г. создан фонд штата Аляска, в который поступают 25 % прибыли государства от оборота нефти. Из этих средств каждому жителю Аляски ежегодно перечисляется определенная доля, которая в 2008 г. составила 2069 долларов.

В России, как считает, например, лидер партии «Справедливая Россия» С. Миронов, семья из четырех человек, к примеру, могла бы рассчитывать примерно на 30 тыс. руб. рентного дохода. Для кого-то, замечает он, такие деньги не ахти что, но для многих — неплохая прибавка к бюджету. А для этого нужно добиться от власти принятия закона о природной ренте в отношении всех российских граждан.

Следует отметить, что названная цифра при справедливом распределении ренты и ее увеличении за счет других природных ресурсов может оказаться в несколько раз больше названной Мироновым. В частности, академик Д. Львов считал, что природная рента может дать едва ли не второй бюджет страны — порядка 54–60 млрд долл. в год. Вместе с тем он, как академик С. Глазьев и многие другие известные ученые, доказывает, что стратегическая ориентация России на развитие экспортно-сырьевой, в основном нефтегазовой, экономики бесперспективна.

Между тем за последние 10 лет доля добывающей промышленности в ВВП практически удвоилась при значительном сокращении удельного веса обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства, транспорта. Нефтегазовые статьи составляют больше половины доходов федерального бюджета. «Чем же объясняется такая ситуация? Отсутствием политической воли для решительного поворота к структурным реформам? Да, конечно. Но многое, — констатирует С. Миронов, — идет и от фундаментальных изъянов, заложенных в нашу экономическую модель еще в начале 90-х. И, в частности, от крайне порочного подхода к природной ренте и распоряжении ею».