Сергей Андреев - Федерализация Украины

В качестве доводов с их стороны обычно приводятся два аргумента:

1. В других странах федерации оформлялись столетиями, там уже все «устаканилось», а нам еще рано мечтать о федеральном устройстве, надо укрепить молодое государство и уж потом думать, если думать вообще, о его федерализации.

2. Главное, чтобы людям жилось хорошо, а федерация или нет – это дело десятое.

Что касается того, рано или поздно, то, как говорил один из персонажей известной советской кинокомедии, думать об этом никогда не рано и никогда не поздно. Это во-первых. Во-вторых, известно, что нет ничего более постоянного, чем временное: задвинем вопрос с федерализацией в долгий ящик, он там навсегда и останется.

Если говорить о молодости государства, то такое государство, как Германия – в его нынешнем виде – было создано только после Второй мировой войны, в 1949 году. На конец 2004 года ФРГ исполнилось лишь 55 лет – возраст даже для человека далеко не старческий, не говоря уже о государственном образовании.

Во многих федеративных государствах правящие элиты не боятся, хотя бы в определенных пределах, делиться с местными общинами – в широком смысле – частью своих управленческих привилегий, не до конца замыкают на себе распределение ресурсов, заработанных в том или ином регионе, допускают мысль (хотя бы мысль) о культурно-языковой самостоятельности, и если возникает дискуссия о теоретически возможной независимости, как, например, в Бельгии, где фламандцы не прочь отделиться от франкоговоряшей части страны, Валлонии, или в Италии, где Север давно поднимает вопрос об отделении от Юга, не пугают ее инициаторов прокурорскими санкциями. А в самых продвинутых демократиях доходит до «смешного» – по украинским меркам: в Финляндии при населении где-то в 4,5 млн. человек и количестве национального меньшинства, шведов, примерно в 80 тысяч шведский язык является государственным наравне с финским, то есть с языком, на котором говорит более 98 процентов населения. Приведенный еще выше пример с Люксембургом – не менее характерен. Сравним: на Украине при населении 48 млн. человек русских или «русскоязычных», по скромным оценкам, где-то 12 млн., а сколько государственных языков? Правильно, один! То есть как минимум за четвертью населения не признается право иметь свой равноправный язык.

Если говорить о том, что главное – уровень жизни народа, а автономия и федерализм – дело не суть важное, так ведь одно довольно часто следует из другого: не будь, скажем, в США федерации, еще не известно, были бы Штаты такой сверхдержавой, как сейчас, или нет. А если брать в качестве примера Германию, то, например, в Баварии все послевоенные годы правит одна местная партия, Христианско-социальный союз (ХСС), и там, в Баварии, уровень жизни даже по немецким меркам выше, чем в других землях. Красноречивый пример того, как федерализация помогла отдельно взятой территории в пределах одной страны добиться впечатляющих успехов! Кстати, Бавария официально называется Freistaat Bayern, то есть «Свободное Государство Бавария», у этого «государства» – свой флаг, как, впрочем, и у других пятнадцати земель, но это не мешает всем землям жить вместе, без нагнетания страхов по поводу развала Бунда, то есть федерации. Я бывал в Баварии, немецкий язык там окрашен существенными диалектизмами, его даже не всегда понимают в других землях Германии. Это примерно как Галиция по отношению к остальной Украине. Национальные баварские цвета, кстати, – белый с голубым. Это может вызывать определенные ассоциации с последними президентскими выборами на Украине, кроме одной: в Германии местная «Галичина» мирно сосуществует с другими землями и не диктует им свои условия.

Политическая организация Германии вообще может служить примером Украине на нынешнем этапе ее становления. Президент там – фигура номинальная, представительская. В субъектах федерации (землях) правят избираемые на определенный период партии – в зависимости от локальных предпочтений. Например, в Баварии, как уже говорилось, давно у руля Христианско-социальный союз, в земле Северный Рейн – Вестфалия – социал-демократы. А почему на Украине, где одна половина страны практически поголовно хочет одного кандидата (одну партию), а другая половина – другого кандидата (другую партию), в конце концов приходится ставить во главе обеих половин страны человека и партию, которых не приемлет другая половина? Отсюда – моральный и душевный надрыв в обществе, всеобщая истерика и паранойя. Если бы предпочтения избирателей по стране распределялись в шахматном порядке, тогда можно было бы допустить, чтобы страной правила партия, опередившая своего конкурента хотя бы на один голос, а так – несправедливо получается, господа демократы.