Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Другим гражданским исключением был партийный служащий, молодой человек с двойной фамилией Киселев-Гусев, секретарь школьной парторганизации. Он слишком сильно боролся за проявление демократической активности в партии и был переведен куда-то в отдаленные края за свои действия.

Студенческий корпус в те дни был разделен приблизительно пополам между свежими юношами, как я, и взрослыми, но плохо образованными боевыми ветеранами революционной борьбы. Эти старики имели уже офицерский чин или командирские звания. Они носили командирские формы, получали зарплату в соответствии со своими званиями и пользовались правом отлучки из школы по своим нуждам. Они были богатой и привилегированной кастой. Многие были награждены за храбрость, но это им мало помогало в учебе. Большинство достигло среднего возраста. Для них воевать было проще, чем думать в абстрактных терминах и понимать какие-то теории. Когда они прибыли сюда, то многие из них не умели даже вычертить простейшую карту.

Хотя они имели гораздо больше свободы и материальные преимущества, на самом деле они завидовали молодым и более свободным мозгам молодых студентов. Мы, по своей части, были весьма дерзки по поводу подобных вещей. Мы верили, что будущее лишь в наших руках. Мы утверждали, что знания в военной, технической или политической областях являются нашим единственным оружием, и мы ведем полное наступление на крепость знаний. Для всего этого, мы, юноши, жили в собственном мире, изолированном от внешнего многими барьерами. Мы мечтали о наших формах, новых, элегантных и первоклассных, как одевались царские офицеры. Мы мечтали об офицерских званиях и титулах, о том, чтобы стать элитой.

К сожалению, мои ожидания по поводу наслаждения Ленинградом и знания его каждого уголка и каждой щели, будучи курсантом, имели мало шансов для реализации. Во-первых, нам не разрешали отлучаться, куда мы бы захотели, если даже были свободны от классов и обязанностей. Мы должны были получить пропуск от начальника. Однако, главным препятствием было отсутствие денег. Наше месячное жалованье не было достаточно даже для одноразового питания и напитка в посредственной столовой. Так что мы всегда возвращались в школу для еды даже с пропуском на руках.

Через несколько месяцев после моего прибытия в школу, я получил письмо от Даши, веселой телефонистки в Хачмазе, спрашивающей о Ленинграде и как мне живется в нем. Поскольку у меня не было семьи, это была единственная корреспондентка, и я дорожил ею, отвечая таким письмам девушки, частыми и длинными посланиями. Через некоторое время, однако, она начала писать о любви и женитьбе. Это меня напугало, не потому, что она не нравилась мне и я не восхищался ею, а потому, что я чувствовал, что не могу позволить любви помешать моей карьере на данной стадии. Позднее, я узнал к моему удовольствию, что она вышла замуж за хорошего русского парня и женитьба была счастливой.

Тот факт, что я между тем, нашел красивую девушку в Ленинграде, также внес свою долю в мое решение по поводу Даши. Другая девушка, Мария, имела блестящие черные волосы, большие черные глаза, словно спелые вишни, греческий нос и высокие скулы. Она была хорошо сложена до полноты для ее возраста и, возможно, с возрастом стала довольно толстой женщиной. Единственной связью между нами, кроме ее веселого нрава, было то, что она была дочерью дивизионного командира. Мария воспринимала меня как я есть и могла понимать, что у меня нет никаких карманных денег, чтобы тратить на нее. Отношения между нами никогда не принимали серьезный характер, однако мы были счастливы совместными прогулками в парках и нашими открытиями примечательностей города.

Кроме того, я был так заинтересован в школе, чтобы иметь время для девушек. Мы только начали изучать основы тактики, постигать концепцию действий взводов, рот, батальонов и полков, изучать, что такое нападение и оборона относительно этих соединений. Эти основы были для меня буквальными открытиями, заставляющими меня признать, насколько скудны были мои знания о военном искусстве, и как много предстояло мне еще изучать. Это и наши лаборатории и мастерские, чистые и блестящие с приборами, радиокомпонентами, электрическими моторами и двигателями внутреннего сгорания, были моей реальной любовью в то время.

Летом 1927 года, поскольку я был выше среднего в отметках и строевой подготовке, мне дали месячный отпуск в конце моего второго года. Курсантам, поощренным таким образом, предоставлялась бесплатная дорога в пункты назначения по их выбору, обычно до их домов. Поскольку у меня семьи уже не было, то я не имел настоящего дома, чтобы туда ехать, но получил бесплатный билет до Орска, чтобы почтить память моих близких у их могил.