У Чешко не выдерживают нервы: "Я прошу обратить внимание, что экспертиза называется - экспертиза вещественных доказательств!"
"Лингвистическая", - зачитывает Чепурная заглавие экспертного заключения в уголовном деле, но Чешко её не слышит.
"Как правило, - красуется он многоопытностью, - следователь называет экспертизу социологической, этнологической или экспертизой вещественных доказательств. Ни о какой лингвистической экспертизе здесь речи не идет".
Чепурная сама не ожидала, что её вопрос приведет к такому результату: "Так Вы отказываетесь признавать свою экспертизу лингвистической?"
Чешко вздрогнул, понял, что наговорил лишнего, но ему на выручку уже приспела судья. Вопрос снимается.
Миронов: "В связи с вышесказанным Вами, как Вы можете объяснить тот факт, что данная экспертиза в деле называется лингвистической?"
Судья не преминула снять и этот вопрос.
Миронов возвращается к исследованию текста экспертизы: "Чешко, когда Вы на поставленный перед Вами вопрос "Есть ли высказывания, где бедствия, неблагополучие одной социальной, этнической или конфессиональной группы объясняются существованием и целенаправленной деятельностью (действиями) другой нации, народности, социальной, конфессиональной или этнической группы либо отдельных представителей?" отвечаете утвердительно "Да, есть" и при этом цитируете стр. 19 книги "Приговор убивающим Россию", где автор ссылается на руководителя Центра общественных связей ФСБ России генерала Ставицкого, перечислившего этнические преступные группировки - азербайджанскую, цыганскую, таджикскую, туркменскую, чеченскую, грузинскую, Вы это имели в виду или что-то другое?".
Судья, едва отдышавшись от только что миновавшей опасности, вынуждена снова оборонять эксперта: "Вопрос снимается как не направленный на разъяснение экспертного заключения, а направленный на цитирование источника, не исследованного в судебном заседании".
Миронов улыбнулся, слыша знакомую формулировку: "Что Вы считаете негативными высказываниями в адрес Правительства России?".
Чешко трясет экспертизой, причитает: "Помилуйте, вот мои выводы!".
Миронов: "На какие конкретно цитаты Вы опираетесь?"
Чешко натренированно увиливает от ответа: "А здесь ссылки есть - страница 9, страница 37. И общий контекст книги об этом свидетельствует".
Миронов: "Как можно судить об объективности Ваших выводов, если Вы не можете привести ни одной цитаты?".
Чешко в изнеможении смотрит на судью, та снимает вопрос.
Миронов: "Когда Вы говорите о контексте, что Вы подразумеваете под этим?"
Чешко барахтается в сетях, самим же расставленных: "Контекст означает учет общего духа книги".
Миронов безжалостно: "А что означает "общий дух"?"
Судья спешит на выручку, снимает "духовный вопрос".
Миронов: "Имеет ли право эксперт, производящий лингвистическую экспертизу, устанавливать, что тот или иной факт "порочит репутацию государственных деятелей", или это исключительно право суда?"
Чешко пытается улизнуть от ответственности: "Я отвечал только на поставленные передо мной вопросы".
Миронов предвидел этот маневр: "Профессор!" - обращается он к приунывшему этнографу...
"Да не профессор я!" - тихо вскрикивает тот в ответ, и это его единственный честный ответ за весь допрос.
"Все ещё впереди, - подбадривает ученого подсудимый. - Различаете ли Вы в своей экспертизе порочащую информацию, то есть ложную, не соответствующую действительности, и позорящую информацию, то есть соответствующую реальности, за которую автор, её опубликовавший, ответственности нести не может?"
Чешко стонет: "Я уж попугаем становлюсь! Повторяю: эксперт отвечал только на те вопросы, которые перед ним были поставлены".
Миронов: "Какие основания у Вас утверждать, что в данной книге содержится информация, порочищая честь и достоинство лиц из Правительства?"
Чешко бормочет маловразумительное: "Эксперт не отвечает за формулировку вопроса".
Миронов: "Вы утверждаете, что во фразе "подобных моли путиных" содержится оскорбительная характеристика. В чем Вы усмотрели здесь оскорбление?"
При звуках священного имени Чешко широко раскрывает глаза, ноздри его раздуваются, лицо и без того красное, багровеет, он становится в стойку поющего гимн, твердит, как заклинание: "Подобных моли путиных" - Путин и иже с ним подобны моли?! Это что, - ищет он поддержки у замершего в ожидании зала, шарит глазами по неподвижным лицам присяжных, - разве не оскорбление?!", - верещит он в патетическом ужасе, едва не задохнувшись.
Читать дальше
