Эрнст Генри - Гитлер против СССР

В этом заключается одна из подлинных главных причин того, что австрийский национал-социализм, такой невзрачный и даже почти «забавный» прежде, оказался способным всего за один год вырасти до таких внушительных размеров, несмотря на Дольфуса, несмотря на хеймвер и полицию, несмотря на знаменитые, якобы извечные, австрийские «добродушие» и «миролюбие»; но когда стали бурно проявлять себя политические и экономические силы, то для всех этих прекрасных качеств не нашлось места, и особенности «национальной психологии» оказались недействительными.

Венский гитлеризм выступил в поход — моторизованный и наэлектризованный, главным образом, из Леобена. Национал-социалистская главная квартира в Берлине должна была только помочь и ободрить это выступление всеми имеющимися в ее распоряжении способами. Это и было сделано. И здесь кроется одна из причин того, почему правительство Дольфуса, правительство клерикальных помещиков, покорных крестьян и проитальянских фашистов, несмотря на все свои старания, все «усилия», несмотря на законы и «чистки», не могло пресечь это «таинственное» движение. Неуязвимое и ускользающее оно оставалось вне пределов досягаемости. Фрауенфельд был арестован. Габихт был выслан, сотни других политических вождей национал-социалистов были помещены в концентрационные лагери. Но действительный нерв этой партии внутри страны не был обнаружен и не мог быть обнаружен. Что можно было поделать против железа Штирии? Господин Апольд пребывал, в полном здравии и безопасности в Леобене. А господин Дольфус был убит.

И все-таки австрийский национал-социализм был на этот раз разбит благодаря существованию какой-то другой силы. Эта сила исходила не из самой Австрии и не была ни клерикально-католическим лагерем, ни социалистическим австрийским рабочим классом, пора которого еще не наступила. Это была сила, весьма схожая с гитлеризмом, шедшая с юга), с Апеннин, и противостоящая северной державе с другого берега Дуная. Муссолини отразил атаку Гитлера. Почему? Как могло случиться, что один фашизм встал против другого, если оба имели, поводимому, одни и те же «идеалы» и одних и тех же врагов. Ведь люди вроде сэра Освальда Мосли постоянно произносят подобные заклинания. Кто был виноват в этом извращении идеалов?

Ответ прост; он не имеет ничего общего с высокими философскими проблемами или неведомыми личными разногласиями. Противопоставление фашизма против фашизма, Муссолини против Гитлера возможно и несмотря на все остается актуальным, потому что за ним кроется более глубокое и непреложное противопоставление — империализм против империализма. Тут ничего нельзя изменить. Империализм порождает фашизм, направляет его и воспламеняет на нечто чудовищное и безграничное; но он также и раскалывал фашизм своими собственными противоречиями. Это «эпохальное» движение, призванное «облегчить» все тяготы и «разрешить» все проблемы, меньше всего может положить конец разрушительным тенденциям в современном мире; оно ухудшает и обостряет их как никогда раньше.

Если международный конфликт между германским фашизмом и западноевропейским «либерализмом» до известной степени несомненно, исходит из соперничества между концентрированными производительными силами Рура и Лотарингии, или Рура и Шеффильда (в соответствии с экспансионистским «тиссеновским континентальным планом» и противоположными тенденциями), то борьба между германскими и итальянскими фашистами с такой же необходимостью вытекает из капиталистической полярности Рур — Апеннины. Говоря более конкретно: Муссолини выступает против Гитлера и антидемократическая Италия выступает против антидемократической Германии, [25]потому что жизненные интересы Банка Коммерчиале Итальяна сталкиваются с жизненными интересами Ферейнигте Штальверке А. Г., интересы господина Фрица Тиссена — с интересами синьора Джузеппе Теплица. Они сталкиваются как раз на полдороге — там, где находятся залежи штирийской железной руды. И в результате — постоянные потрясения в Австрии.

Что случилось за период с 1933 г., когда непосредственно после прихода Гитлера к власти возникла пылкая итало-германская дружба — на деле фактическая антанта, и до 25 июля 1934 г., когда произошла дикая кровавая схватка, едва не вызвавшая германо-итальянскую войну и резко изменившая всю дипломатическую карту Европы? Что произошло за кулисами этого разрыва, для которого, казалось, не было никаких оснований, и его бурная развязка застала континент врасплох?