Петр Кропоткин - Взаимопомощь как фактор эволюции

Общежительность является общей чертой для очень многих других хищных птиц. Бразильский коршун (каракара) — один из самых «бесстыжих» грабителей, оказывается, тем не менее, чрезвычайно общительным. Его сообщества для охоты были описаны Дарвином и другими натуралистами, причем оказывается, что если он схватит чересчур крупную добычу, то созывает пять или шесть товарищей, чтобы унести ее. Вечером, когда эти коршуны, все время находящееся в движении, налетавшись задень, отправляются на покой и садятся на какое-нибудь одинокое дерево в степи, они всегда собираются небольшими стаями, причем к ним присоединяются перкноптеры, небольшие темнокрылые коршуны, похожие на ворону, — «их истинные друзья», говорит Д'Орбиньи. [17] D'Orbigny, «Voyage dans l'Amerique meridionaIe», t. IV; Brehm, Oiseaux, t III. В Старом Свете, в Закаспийских степях, коршуны имеют, по наблюдениям Зарудного, ту же привычку вить свои гнезда по нескольку в одном месте. Общительный гриф [18] Otogyps auricularis — одна из самых сильных пород коршунов, — получил самое свое название за любовь к обществу. Они живут огромными стаями, и в Африке попадаются горы, буквально покрытые, в каждом свободном местечке, их гнездами. Они положительно наслаждаются общественной жизнью и собираются очень большими стаями для высоких полетов, составляющих своего рода спорт. «Они живут в большей дружбе», говорит Ле Вальян, и «иногда в одной и той же пещере я находил до трех гнёзд». [19] Le Vaillant, «Histoire naturelle des oiseaux d'Afrique), 1795, t. I, p. 70, из которого Брэм дает большую выписку, «Жизнь животных», т. III, стр. 477. Все цитаты из Брэма по французскому изданию. Коршуны Урубу в Бразилии отличаются, пожалуй, еще большей общительностью, чем грачи, говорит Бэтс. [20] Bates, «А Naturalist on the Amаzon», p. 151. Маленькие египетские коршуны (Percnopterus stercorarius) тоже живут в большой дружбе. Они играют стаями в воздухе, вместе проводят ночь и утром гурьбою отправляются в поиски за пищей, причем между ними не бывает никаких, даже мелких, ссор: так свидетельствует Брэм, имевший полную возможность наблюдать их жизнь. Красногорлый сокол также встречается многочисленными стаями в Бразильских лесах, а сокол пустельга (Tinnunculus cenchris), оставив Европу и достигнув зимой степей и лесов Азии, собирается в большие сообщества. В степях южной России он ведет (вернее, вел) такую общительную жизнь, что Нордмал видал его в больших стаях, совместно с другими соколами (Falco tinnculus, F. oеsulon и F. subbuteo), которые собирались в ясные дни около четырех часов пополудни и наслаждались своими полетами до поздней ночи. Они обыкновенно летели все вместе, по совершенно прямой линии, вплоть до известной определенной точки, после чего немедленно возвращались по той же линии и затем снова повторяли тот же полет. [21] Catalogue raisonnc des oiseaux de la faune pontique в «Voyage» Демидова; выдержки у Брэма, III, 360. Во время перелета хищные птицы также собираются стаями. Одна стая, перелет которой через Пиренеи наблюдал H. Seebohm, представляла курьезное собрание девяти коршунов, одного журавля и странствующего сокола (Falco peregrinus). См. «The Birds of Siberian» 1901, стр. 417.

Подобные полеты стаями, ради самого удовольствия полета, очень обыкновенны среди всякого рода птиц. Ч. Диксон сообщает, что в особенности по реке Эмбер (Humber) на болотистых равнинах, часто появляются в конце августа многочисленные стаи куликов (Tringa alpina, горный песочник, зовут также чернозобик) и остаются на зиму. Полеты этих птиц чрезвычайно интересны, так как, собравшись огромною стаею, они описывают в воздухе круги, затем рассеиваются, а затем снова собираются, проделывая этот маневр с аккуратностью хорошо обученных солдат. Среди них бывают рассеяны многие случайные песочники других видов, улиты и кулики. [22] «Scattered among them are many odd Stints and Sanderlings and ringedplovers». Ch. Dixon, «Birds in the Northern Shires», стр. 207.

Перечислить здесь различные охотничьи сообщества птиц было бы просто невозможно: они представляют самое обыкновенное явление; но следует отметить по крайней мере рыбачьи сообщества пеликанов, в которых эти неуклюжие птицы проявляют замечательную организацию и смышленость. Они всегда отправляются на рыбную ловлю большими стаями и, выбрав подходящую губу, составляют широкий полукруг, лицом к берегу; мало-помалу полукруг этот стягивается, по мере того, как птицы подгребаются к берегу, и, благодаря этому маневру, вся рыба, попавшая в полукруг, вылавливается. На узких реках и на каналах пеликаны даже разделяются на две партии, из которых каждая составляет свой полукруг, и обе плывут навстречу друг к другу, совершенно так же, как если бы две партии людей шли навстречу друг к другу с двумя длинными неводами, чтобы захватить рыбу, попавшую между неводов. С наступлением ночи пеликаны улетают на свое обычное место отдыха — всегда одно и то же для каждой отдельной стаи — и никто никогда не видал, чтобы между ними происходили драки из-за того или другого места рыбной ловли, или места отдыха. В Южной Америке пеликаны собираются стаями до 40,000 и до 50,000 птиц, часть которых наслаждается сном, в то время как другие стоят на страже, а часть отправляется на рыбную ловлю. [23] Max. Perty, «Ueber das Seelenleben der Thiere» (Leipzig, 1876), стр. 87, 103.