Игорь Молотов - Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

Если по воспитанию Ильич был «папиным сыном», то больше походил на мать: имел круглое, немного бледное розовое лицо и обладал бархатным голосом. Только нос, похожий на клюв хищника, выдавал в нем черты, унаследованные от отца. И тем не менее Эльба продолжала битву за душу Ильича. Как утверждали друзья семьи, она втайне крестила своего первенца, а когда, например, муж был занят делами, Эльба водила детей на католическую мессу. Помогло ли это? И да, и нет. Ильич все-таки придет к Богу, — правда, вместо католичества обратившись в ислам, — и возьмет в Палестине исламское имя Салим Мухаммед. Можно сказать, что хотя и через много лет, но Эльба одержала свою победу.

После того как Ильич стал знаменитым, пресса начала придумывать всякие небылицы не только про него, но и про его отца. Например, СМИ писали, что Рамирес Навас был долларовым миллионером, который засыпал деньгами свое чадо. На самом же деле состояние отца было гораздо скромнее, чем даже у других родственников Ильича (его дядя, к примеру, владел кофейной плантацией). Так что если говорить строго в марксистских терминах, то Ильич вырос в мелкобуржуазной семье, как, кстати говоря, и Владимир Ленин, в честь которого он получил свое имя. Но никаких миллионов в семье Рамиреса Наваса никто не видел.

Успешная адвокатская практика Рамиреса Наваса позволила ему дать детям частное образование. Для этого он нанял преподавателей-коммунистов, которые, кроме основных общеобразовательных знаний, помогали осваивать и теорию марксизма. Сам Ильич без особого восторга вспоминает образование дома: «Пока дети играли со своими сверстниками, мы были вынуждены просиживать дома». И пожалуй, Ильич был прав: вне стен дома он всегда был лидером среди ровесников. Он любил брать на себя ответственность, принимать решения и обладал сильной харизмой. Одной из любимых игр Ильича были знакомые всем советским детям «казаки-разбойники», где он мог показать все свои организаторские качества и недюжинную смекалку. Вооружившись деревянными пистолетами, Ильич с ловкостью менял амплуа от «доброго казака» к «злому разбойнику». Это все, уже в других масштабах, он повторит и в жизни.

Его первым учителем в то время была Лигия Рохас, которая называет Ильича «самым известным и любимым ее учеником». Она вспоминает, что познакомилась с семьей Рамиресов в конце 1955 года, во время диктатуры Переса. Как и многие другие, Рохас была отстранена от работы за членство в Коммунистической партии. Узнав об этом, Рамирес Навас предложил ей давать частные уроки своим детям. Она рассказывает:

— Он был марксистом и радикалом. Еще он не мог допустить, чтобы образованием его детей занимались монахини. И кто-то ему сказал обо мне, и с этого времени я стала частым гостем в их доме. Ильич был физически очень активным. Он был более продвинутым, чем дети его возраста, и производил очень приятное впечатление. Почему-то я сразу выделила его среди остальных детей. Кроме того, он был добр ко мне. Когда я приезжала, то он выбегал встречать меня, говоря «мастер-учитель». У него всегда было обострено чувство социальной ответственности, и когда потом я узнала о том, что он встал на путь борьбы, я была не удивлена.

В начале 1960-х годов открылась новая страница бурной политической биографии Ильича — отец направил его учиться в лицей Формина Торо в Каракасе, который снискал славу Мекки для столичных леворадикалов. Его студенты срывались с занятий и выходили на демонстрации против запрещения компартии, вступали в драку с полицией и вообще считались лихими парнями, не стеснявшимися при случае нарушить закон. Сам Ильич вспоминал: «Этот лицей был знаменит по всей стране. Там учились все будущие видные революционеры». До поры до времени Ильич предпочитал присматриваться к происходящему, но все изменилось зимой 1964 года, когда он вступил в запрещенный Союз коммунистической молодежи. На тот момент ему было 14 лет.

— Я рано сделал свой политический выбор. Уже в юности я пошел по стопам отца, хотя в конечном итоге не сам человек решает, быть ему революционером или нет, — выбор за нас делает Революция! В январе 1964 года я примкнул к тайной организации Венесуэльской коммунистической молодежи. Убежденность в правильности избранного пути крепла на протяжении всей моей жизни, и разочарование, связанное с крушением советской системы, лишь укрепило мою революционную веру. В Союзе я сделал первые шаги в революционном движении, — рассказывает Ильич.