Брюно Жароссон - От Сунь-цзы до Стива Джобса - искусство стратегии

Но, как и безумие Гамлета, поначалу вполне тихое и даже милое, оно может вызвать разрушительный немезис , если тихое помешательство оборачивается близким к нему гибрисом – нарушением чувства меры, манией величия и верой в то, что мы можем хоть что-то знать о будущем.

Нет греха, кроме дурной философии и отступления от умеренности, утверждают древние греки. В конечном счете стратегия – это лишь утилитарное ответвление философии. Быть стратегом означает быть философом и принимать реальный мир таким, какой он есть.

Пересмотр философской основы античного мировоззрения начался с появлением монотеистических религий, которые сосредоточились на понятии греха. В мире существуют добро и зло, и их следует отличать от истины и лжи – таков один из главных посылов Библии. Разумеется, существует и немезис , то есть кара, но уже не судьба карает за гибрис , а лично Бог – поскольку Бог персонифицирован – карает за нравственную вину. Даже – и особенно – в том случае, если вина принесла стратегический выигрыш. Когда сыновья Исаака продают в рабство своего брата Иосифа, они, бесспорно, совершают греховный и безнравственный поступок. Зато с точки зрения стратегии хитрость, напротив, может быть полезной и эффективной.

Понадобится божественное вмешательство, чтобы эта стратегия провалилась, а положение изменилось в пользу Иосифа.

Из всей Библии самый суровый отпор призракам дает Книга Екклесиаста:

«Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета!

Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит».

Ничто не ново под солнцем: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться». Верить, что существует какая-то история, – это наивность и невежество, «томление духа». Не существует призрака будущего, с которым имело бы смысл вести беседы. Мало того, именно эти беседы и вызываемое ими беспокойство и представляют собой «суету сует».

Я предпринял большие дела: построил себе домы, посадил себе виноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева; сделал себе водоемы для орошения из них рощей, произращающих деревья; приобрел себе слуг и служанок, и домочадцы были у меня; также крупного и мелкого скота было у меня больше, нежели у всех, бывших прежде меня в Иерусалиме. <���…>

И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все – суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!

Эта суета и есть безумие, то самое безумие, которое заставляет Гамлета верить, что призрак существует, что он разговаривает с реальным человеком. Но какую пользу он может извлечь из этого общения? Единственное, что от него, как и от каждого из нас, реально зависит, – это его настоящее, которое является единственно реальным временем. А что умного он может сделать в настоящем, если его беседа с призраком есть признак тихого помешательства? Вкусно есть и сладко пить, если верить Екклесиасту, низводящему мудрость к самой приземленной форме. «Как – все только ради этого?» – так и хочется нам спросить. Рассуждать о мудрости, чтобы сказать, как хорошо вкусно есть и сладко пить? Вот о чем часто забывают люди, одержимые безумием и заигрывающие с призраком будущего.

Екклесиаст, в отличие от Платона и его последователей, не утверждает, что греха не существует или что грех равнозначен простой ошибке. Он утверждает нечто худшее: грех не наказывается. Мир не просто аморален, он имморален, то есть равнодушен к нравственным ценностям.

Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда. И сказал я в сердце своем: «Праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там». Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог и чтобы они видели, что они сами по себе животные; потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все – суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?

Праведника и негодяя, мудреца и безумца ждет один конец – и те и те умрут. Значит, мудрость напрасна. Мудрость упорно заигрывает с призраком будущего, надеясь в качестве награды за эксклюзивную дружбу получить защиту. Мудрецу будущее представляется раем.