Брюно Жароссон - От Сунь-цзы до Стива Джобса - искусство стратегии

Направление главного удара, или Schwerpunkt. Клаузевиц отмечает, что в начале своей военной карьеры Наполеон одерживал победы, хотя его войско уступало в численности войску противника. Например, в битве при Аустерлице, которая может служить ярким образцом успешной стратегии Наполеона. На самом деле речь идет о том, чтобы сосредоточить превосходящие силы именно в той точке и тогда, где и когда решается судьба сражения. В каждом сражении наступает решающий момент, от которого зависит его исход. Полководец должен уметь вычислить этот момент и обеспечить себе превосходство в этом стратегически важном месте. Вот почему необходимо единое командование операцией. Под Аустерлицем Наполеону противостояли войска коалиции; впоследствии маршал Фош писал, что после того, как ему самому пришлось командовать – вернее, пытаться командовать – армией коалиции, он стал меньше верить в гений Наполеона. Кроме того, надо, чтобы войска обладали большей по сравнению с противником маневренностью. В ночь перед Аустерлицким сражением Наполеон переместил свое войско, чем ввел в заблуждение противника. Обратным примером могут послужить ошибочные действия маршала Груши, вовремя не выдвинувшего свои войска на помощь Наполеону, в результате чего была проиграна битва при Ватерлоо. Как справедливо отметил Виктор Гюго, исход битвы решил Блюхер, появившийся в нужном месте в нужное время.

Учет вероятностей в стратегическом планировании. Поскольку туман войны способен разрушить любую рациональную стратегию, Клаузевиц, беззаветно веривший в рациональность, пытался рационализировать случайность путем введения понятия вероятности. В этом он также шел за Наполеоном, который говорил, что готов принять участие в сражении, если шансы на победу составляют не меньше 70 %. Подобная попытка подвести рациональное основание под случайность на первый взгляд кажется вполне разумной, однако она далеко не бесспорна, и вот почему. Во-первых, оценка вероятности всегда носит субъективный характер. Во-вторых, вероятность определяется как число благоприятных исходов по отношению к общему числу возможных исходов. Поэтому понятие вероятности в принципе неприменимо в ситуации, которая по определению является уникальной. В данном случае вероятность – это не более чем точка зрения.

В более общем плане Клаузевиц отмечает, что Франция доминировала в Европе потому, что сосредоточила в своих руках больше военных ресурсов, но в конце концов Европа одержала над Францией победу потому, что сумела мобилизовать равные с ней ресурсы. Отсюда он делает катастрофический для стратегического мышления вывод о необходимости перехода к последним крайностям.

Клаузевиц высказывается в том смысле, что для подавления воли врага необходимо мобилизовать больше ресурсов, чем имеется у него. Но во время войны противник, не желая сдаваться без сопротивления, также постарается мобилизовать все свои ресурсы. Следовательно, происходит увеличение военных ресурсов, и на каждое дополнительное усилие в этом направлении одной стороны вторая сторона отвечает тем же. Тогда и наступает то, что Клаузевиц называет «переходом к последним крайностям». Все ресурсы страны мобилизованы на войну. Переход к последним крайностям превращает войну в схватку за выживание, в тотальную битву не на жизнь, а на смерть.

Именно на этом и настаивает Клаузевиц, и самое ужасное, что мы воспринимаем его мысли как нечто банальное. Мы привыкли принимать неприемлемое. Между тем на стыке XVIII и XIX вв. в понимании того, что такое война и как ее следует вести, произошли глубокие изменения.

Вплоть до XVIII в. страны тратили на военные нужды лишь небольшую часть своих ресурсов. Армии насчитывали всего несколько тысяч – в худшем случае несколько десятков тысяч – солдат, а вооружения оставались достаточно примитивными. Доля погибших в таких войнах составляла незначительный процент населения. В битве при Азенкуре 25 октября 1415 г. французская армия, потерпевшая сокрушительное поражение, потеряла убитыми за день шесть тысяч человек. В 1916 г. в битве при Вердене потери французской армии составили 320 тысяч человек, а само сражение продолжалось десять месяцев. Разумеется, Азенкур был политическим и стратегическим провалом, но в океане нелепых бедствий он воспринимается как легкая рябь на поверхности воды. Верден не был для Франции стратегическим поражением, но для страны он обернулся невосполнимыми человеческими потерями. Сколько талантов, сколько блестящих, а может, и гениальных умов сгинуло в этой мясорубке – об этом мы можем только гадать. Вспомним хотя бы, что Шарль де Голль был дважды ранен – в Динане и под Верденом – и вполне мог быть убит.