Сергей Кургинян - Слабость силы - Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания

Но тогда надо что-то обсуждать хотя бы с минимальной детальностью. Например, почему я считаю, что истерика Киселева носила непомерный характер. И никак не отвечала поводу, который он сам указывал как резон для своей атаки. Потому что в качестве повода обществу была предъявлена какая-то довольно бессмысленная бумага о «Газпроме». Почему эта бумага была так ужасна – не понял никто. Но еще менее понятно было, какое я имел к этому отношение. Киселев не давал никаких разъяснений. Он буквально говорил следующее: «А если предположить, что это писал Кургинян?». И дальше переходил к непомерно длинному разбору:

а) моей личности,

б) моих мотиваций,

в) моих политических связей (в разборе почему-то должен был участвовать министр внутренних дел Анатолий Куликов, другие лица),

г) моих этнических корней (точнее, окончания в моей фамилии).

А к этому всему (обсуждаемому в течение двадцати минут в ситуации идущего тогда в России острого политического кризиса) добавлялись посулы насчет продолжения.

Ясно было, что настоящий повод для этой затеи – не вялая бумага о «Газпроме». Тем более, что уж, как минимум, близкий к «Газпрому» Гусинский легко мог узнать, кто писал эту бумагу. Бумагу эту написала одна известная пиарщица (по просьбе «Газпрома»). Эта пиарщица потом пришла ко мне и слезно извинялась. Конечно, ничего не опровергая публично – да кто бы и дал-то ей.

Звонили журналисты, рассказывавшие, как именно их Гусинский пытался привлечь к этой затее. Причем объясняли, что затея почему-то предполагала, по замыслу авторов, участие авторитетных армян. И недоумевали, к чему бы это.

Вне контекста «Армянгейта» это необъяснимо. А раз так, то я путем активного вмешательства в процесс («Аукцион на Кавказе» и прочие сопряженные с этой темой аналитические рефлексии) получил неоценимые доказательства в пользу моей версии природы этого самого «Армянгейта». А эта версия влекла за собой определенные оценочные и прогностические выводы. Из которых, в свою очередь, не могли не вытекать «алгоритмы противодействия».

Вот что такое активное вмешательство в качестве одного из аналитических инструментов. Я приведу сравнение, используя свою предыдущую профессию – геофизику. Вы можете исследовать параметры объекта (например, железорудного месторождения), замеряя естественные поля, порождаемые этим глубинным объектом на поверхности земли. Это пассивный метод.

Применительно к «Армянгейту»: идет политическая кампания (информационная, в том числе). Вы замеряете ее параметры, исследуете структуру – и все.

А вы можете (вновь возвращаюсь к железорудному месторождению) активно возбуждать объект теми или иными импульсами (электромагнитными, например). Это уже активный метод.

В моем случае – я возбудил не железорудное месторождение, а Гусинского с Киселевым. А также те ЗС, которые стояли за ними. Они ответили, а я получил бесценную информацию вкупе с определенными размышлениями о скверных свойствах моей личности и низменности моих мотивов.

Могу ли я отказать себе в удовольствии «интерпретировать интерпретаторов»? Я считаю, что не могу и не должен.

Во-первых, малые удовольствия – часть нашей жизни. Если я не могу экспроприировать экспроприаторов, то пусть будет хоть это.

Во-вторых, такая деятельность – часть методологической работы. Потому что «интерпретатор» не интерпретирует. Он запутывает. Петляет. Дезинформирует. Причем сознательно. Не оказывать ему в этом противодействие – значит, помогать ему. А почему я должен ему помогать, если весь смысл в том, чтобы бороться с ним и теми, кто стоит за его спиной?

Итак, существовала подлинная причина, по которой группа Гусинского жестко «наезжала» на меня. Причина состояла в том, что эта группа (и стоящие за ней ЗС) затеяла «Армянгейт», а я сорвал эту затею.

Сказать, что «наехали» за это – для них значило саморазоблачиться. Выдумали бумагу о «Газпроме». Но выдумка была шита белыми нитками. И кроме того, любой такой «наезд» имеет разных адресатов. Кто-то должен был верить, что это все – за «Газпром». А кто-то – читать между строк. Такие «междустрочные послания» – часть лжеинтерпретационной деятельности.

Между строк говорилось следующее: «Ну, мы-то с вами доки и понимаем, что газпромовские бумажки тут не при чем. Но давайте не увлекаться рассуждениями этого господина. Потому что за его пафосом, на который так легко поддаться, стоят очень очевидные низменные мотивы... Ну, там армянский... сами понимаете... и другие».