Строуб Тэлботт - Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами

На следующее утро в Белом доме Буш заявил: ради того чтобы «пройти еще одну милю на пути к миру», он собирается пригласить Тарика Азиза встретиться с ним и с послами союзнических стран в Вашингтоне в обоюдоудобные сроки в середине декабря. Он также намерен предложить Саддаму принять Бейкера между серединой декабря и 15 января — крайним сроком, установленным ООН.

Из-за кризиса в Персидском заливе Бушу пришлось отложить свои намерения вступить в контакт с реформаторами и национальными лидерами в СССР помимо Горбачева. В тот момент, когда главным для него было заручиться согласием советского президента на политику США, Буш не хотел раздражать Горбачева обхаживанием его противников.

Между тем, в республиках Советского Союза — мелких и крупных — сепаратистские силы набирали силу. В июле, после встречи с Борисом Ельциным в латвийском приморском городе Юрмала, три президента Прибалтийских республик решили продолжать добиваться полной независимости. Украина объявила о своем суверенитете. Законодательная власть Армении отказалась подчиниться декрету Горбачева, обязывающему вооруженные националистические группировки сдать оружие — в противном случае они будут разоружены советскими силами безопасности.

В Москве советские военные, КГБ и прочие сторонники жесткой линии, разъяренные движением за отсоединение республик, были настроены как никогда враждебно по отношению к сотрудничеству Горбачева с Бушем в Персидском заливе. Более того, «добрая воля Запада» не принесла Горбачеву практически никакой финансовой помощи для смягчения усугублявшегося кризиса в Советском Союзе.

Чувствуя свою все возраставшую уязвимость, Горбачев сделал выбор, в котором глубоко раскаялся в следующем году. С бездумной самоуверенностью, в жестоком и отчаянном стремлении выиграть время для себя и своей политики он сделал резкий шаг вправо. Он счел, что таким образом получит дополнительное пространство, поскольку американцы, поглощенные проблемой Персидского залива и чрезвычайно заинтересованные в поддержке коалиции Советским Союзом, вряд ли осудят подавление Прибалтики и перевод стрелок на часах внутренней политики.

В конце ноября 1990 года, как раз когда ООН санкционировала применение силы в Персидском заливе, министр обороны Язов выступил по советскому телевидению со зловещей речью — он объявил о президентских мерах по защите советских войск от «массового взрыва» антагонизма по всему Советскому Союзу: солдатам дозволялось использовать оружие в целях самообороны в случае провокационных действий местных националистов.

Во вторник, 2 декабря, Горбачев снял с занимаемой должности Вадима Бакатина, относительно прогрессивного министра внутренних дел, и назначил вместо него Бориса Пуго, бывшего шефа КГБ и партийного лидера Латвии. Заместителем Пуго был назначен генерал Борис Громов, последний советский военачальник в Афганистане. Громов был среди тех, кто особенно громко критиковал Шеварднадзе на июльском съезде партии, и — как полагали многие — не был чужд «бонапартизма».

На следующей неделе по советскому телевидению выступил Владимир Крючков, председатель КГБ, с предупреждением, что над Советским Союзом нависла угроза «распада». Заверив, что КГБ будет бороться с «антикоммунистическими» элементами внутри страны и за ее пределами, не щадя «сил», он с мрачной серьезностью заявил:

— Быть или не быть — вот выбор, перед которым стоит наше великое государство.

Горбачев издал президентский указ, отменяющий реформаторские меры, принятые местными правительствами, которые «подрывали» распределение продовольствия и товаров.

Александр Яковлев открыто предостерегал:

— Консервативные и реакционные силы — мстительные и безжалостные — перешли в наступление.

Юрий Левада, комментатор газеты «Московские новости», сказал:

— По-моему, мы являемся свидетелями ползучего военизированного переворота — не военного, а военизированного…

Во время ноябрьской встречи в Париже Буш и Горбачев наконец подписали Договор об обычных вооруженных силах в Европе. В определенном смысле этот пакт являлся самым впечатляющим достижением в истории контроля над вооружениями. Он снижал опасность неожиданного нападения на Западную Европу до такой степени, о какой нельзя было и думать несколько лет назад.

Согласно условиям договора, число танков, артиллерийских орудий и бронетранспортеров, которыми Советский Союз располагал к западу от Урала, сокращалось почти на 70 процентов по сравнению с тем, что было, когда Буш вступал в должность.