Строуб Тэлботт - Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами

— Не верю! — воскликнул Шеварднадзе, — Мы ничего об этом не слышали. Это же просто нелогично.

Он поручил Тарасенко навести справки. Тарасенко позвонил в Москву и подтвердил информацию. Шеварднадзе был в ярости от того, что КГБ не предугадал интервенцию.

Бейкера интересовало, продвигаются ли иракцы прямиком к Эль-Кувейту или «захватывают только спорные территории» — острова и нефтеносные земли, которые Ирак и Кувейт оспаривали друг у друга в течение многих лет. Шеварднадзе утверждал, что массированная интервенция «совершенно не укладывается в рамки здравого смысла». В прошлом, отметил он, Саддам, желая продемонстрировать свою военную силу, совершал короткие набеги на Кувейт. Но любая операция в более крупном масштабе противоречила «всякой логике».

Шеварднадзе решил немедленно вылететь в Москву. У Бейкера была запланирована поездка в Улан-Батор — его первый визит в Монголию, который он не хотел отменять. Поскольку Деннис Росс и Роберт Зёллик в любом случае должны были вернуться в Москву, то они и будут находиться в тесном контакте с Советами.

Бейкер убеждал Шеварднадзе прекратить поставки советского оружия в Ирак. Что-то надо делать, соглашался Шеварднадзе, но, до тех пор пока он не поговорит с Горбачевым, никаких обещаний дать не может.

Перед самой посадкой в самолет Деннис Росс сообщил Бейкеру и Шеварднадзе, что армия Саддама достигла Эль-Кувейта. Со своего самолета по пути в Улан-Батор Бейкер позвонил Бушу, который согласился с тем, что отменять поездку в Монголию ни к чему: нет нужды еще сильнее будоражить мир. Буш спросил, удастся ли убедить Советы осудить интервенцию вместе с Соединенными Штатами. Росс и Зёллик, ответил Бейкер, как раз прорабатывают этот вопрос с официальными лицами в Москве:

По прибытии в Улан-Батор во время запланированных церемоний Бейкер беспрестанно думал о Кувейте. Большую часть ночи он говорил по телефону с президентом и Скоукрофтом — он подчеркнул, что в данном случае решающую роль должна взять на себя ООН. Соединенным Штатам следует раньше других добиться от Совета Безопасности осуждения интервенции и немедленного применения санкций.

С точки зрения Скоукрофта, не стоило чрезмерно полагаться на ООН. Он передал опасения председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Колина Пауэлла относительно того, что санкции ООН затруднят планирование Пентагоном военных действий. Однако Буш занял сторону Бейкера. Во время телефонного разговора со своим заместителем по политическим делам Робертом Киммитом госсекретарь попросил его поручить представителю США в ООН Томасу Пикерингу приступить к составлению проекта резолюции Совета Безопасности.

На борту советского самолета по пути в Москву Росс и Зёллик увидели, что Шеварднадзе и Тарасенко готовы принять идею советско-американской оппозиции против действий Саддама. Когда самолет приземлился, помощник Росса Питер Хауслонер предложил, чтобы Соединенные Штаты и Советский Союз выступили с совместным заявлением, осуждающим интервенцию Саддама. По мнению Росса, это была «потрясающая идея».

Он позвонил Бейкеру в Улан-Батор и сказал, что подобное совместное заявление «станет демонстрацией американо-советского партнерства». Оно покажет, что мир изменился и не позволит Саддаму «воспользоваться возможным расколом между США и Советами», который «помог бы ему сохранить раздел арабского мира».

— Я полагаю, — сказал Росс, — мы не только должны выступить с совместным заявлением, но вы должны приехать сюда и сделать его вместе с Шеварднадзе — тогда оно возымеет эффективное действие. Кроме того, весь мир сможет убедиться, что Соединенные Штаты и Советский Союз выступают единым фронтом.

— Если вам кажется, что мы действительно можем сделать совместное заявление, — ответил Бейкер, — то я изменю свои планы и вернусь в Вашингтон через Москву… Действуйте, но только чтобы это было достойное заявление.

Тарасенко привез Росса в советское Министерство иностранных дел, и они поднялись на лифте на седьмой этаж к нему в кабинет.

— Давайте узнаем последние новости, — сказал Тарасенко.

Росс ожидал, что он вызовет к себе представителя разведки, однако вместо этого Тарасенко включил Си-эн-эн.

Нашли машинку с латинским шрифтом, и один из заместителей Росса, Эндрю Карпендейл, напечатал на ней проект заявления. Росс переписал его и прочел Тарасенко, который одобрил текст и зачитал его Шеварднадзе по телефону.