Мне – 75. Моя юность прошла при И.В. Сталине, профессиональное становление – при Хрущёве и Брежневе, а раздумья начались при Горбачёве. Жил я в Москве.
В юности мы, я говорю про себя, жили беззаботно – учились как хотели и где хотели, занимались спортом, в любые театры ходили свободно, в филиал Большого театра на все его представления билеты для нас стоили пятьдесят копеек.
Мой друг, который придумывал и собирал транзисторные приемники в коробках из-под сигарет, сначала учился в физико-техническом институте, проучившись три года, перешёл учиться в МВТУ им. Баумана (это при конкурсе на одно место 6-8 человек).
Жил он, в основном, на одну стипендию, ну так ему хотелось.
Гоняли голубей, а вечерами собирались во дворе, играли, иногда пели песни.
В тот день, когда мы узнали о смерти И.В. Сталина, у нас, у ребят, были школьные занятия – урок логики. Этот предмет нам преподавал молодой учитель. Он-то и объявил нам об этом, когда говорил – слёзы текли у него из глаз. Занятия закончились, мы вышли из школы. На улице понеслись протяжные скорбные звуки гудков окружающих нас заводов и предприятий – в воздухе стоял гул. Я даже не думал, что вокруг нас столько работающих заводов. Некоторые прохожие плакали. И не сговариваясь, многие из нас, а я учился в 9 классе средней школы, пошли к центру города. Чем ближе мы подходили, тем больше становилось народа, и настало время, когда мы спрессовались в единую неподвижную толпу где-то на ближних подступах к центру (на Неглинке) – обратного хода не было… Проведя так эту безумную ночь, примерно часов в 10 утра нас колонной по шесть человек в ряду направили по Пушкинской улице в зал, где находился гроб с телом И.В. Сталина.
При входе в Колонный зал бросились в глаза штабели небрежно сваленных в углу ящиков из-под бутылок вина, а в самом зале с другой стороны гроба пьяные, да пьяные, ближайшие соратники нашего Вождя, которые стояли в почетном карауле. А мы, пройдя мимо И.В. Сталина, вышли на улицу совершенно опустошенные – это было неподдельное горе – мы потеряли своего Вождя – даже мы, школьники, чувствовали это. Как говорят, время лечит.
Но без Вождя – калечит.
Исподволь, как будто из добрых побуждений, в Москву хлынули освобожденные из заключения бандюги – стало опасно вечером выходить на улицу.
Мой отец, рабочий, отдавший всю жизнь – 40 лет – одному заводу, вдруг заговорил: «Да, что бы мы делали, если бы не было Хрущева. Голосовать только за него!».
А у меня уже потом, некоторое время спустя, вызвало недоумение, которое раньше не возникало – все это было нормой – вечерами, когда мы, ребята, приезжали на ул. Горького, в центр Москвы, чтобы пройтись по её широким асфальтированным тротуарам, которых около наших домов ещё не было, и скушать мороженое. Мы постоянно видели освещенные окна правительственных и других, связанных с ними учреждений – люди работали сверхурочно, по вечерам, так же, как и И.В. Сталин.
А при Хрущеве это все прекратилось. Дома уже стали темными, безжизненными – все нормализовалось, работали только в отведенное время. Даже в совхозах в весеннюю пахотную страду ввели пятидневную рабочую неделю. Втихую свернули уникальную, грандиозную программу озеленения страны – посадку лесозащитных полос вокруг сельскохозяйственных полей в черноземной и нечерноземной зонах России, а вместе с ней и семипольный севооборот, обеспечивающий приумножение плодородия этих земель, как и разрушили систему крупных машино-тракторных станций (МТС), которые обрабатывали все земли колхозов и совхозов страны.
Отказались от святой обязанности перед русским народом – на его материнской земле, по которой безжалостно разгулялось военное лихолетье, восстановить и вдохнуть жизнь в сельскохозяйственные районы Белоруссии, Украины и России.
Тем более что институтами системы «Росгипрозем» и «Гипрогор» уже были разработаны проекты районных планировок этих территорий и наиболее крупных населенных мест с расчетами потребных материальных и людских ресурсов, необходимых на их возрождение в период до двадцати лет.
Но при этом огромные средства неподготовленно бросили на освоение целинных земель Казахстана. Где действительно в первые два года собрали огромное количество пшеницы, которое разложили многокилометровыми буртами на асфальтированных дорогах под открытом небом, которая там же при осенних дождях погибла, как погибла и кавалерийская программа со всеобщей кукурузизацией сельского хозяйства страны.
Читать дальше
