Борис Башилов - Рыцарь времен протекших... Павел Первый и масоны

О природе Основных законов следует сказать несколько слов. Каждый закон есть следствие каких-то моральных норм и, в этом смысле, закон Павла I-го целиком вытекает из той клятвы Земского Собора 1613 года, когда наши предки связали судьбу России, на вечные времена, с династией Романовых. Непреложный смысл этой клятвы тот, что предки наши, умудренные и смутами, и выборными царями, и просто самозванцами, оставили нам завет: хотите жить хорошо, по-божески, — без непрерывной поножовщины, — держитесь линии своих царей и никаких прыжков в сторону не допускайте. Царь, хотя бы и со средними способностями, всегда ведет страну ко благу, а разные гениальные фокусники непременно исказят жизнь многих и многих поколений.

Принцип Основных законов и, особенно, моральная природа, их питающая, подвергались жесточайшей критике разных разумопоклонников, полагавших, что демократии с их республиками могут обходиться без этих "пережитков старины". И тут чрезвычайно полезно заглянуть в последнюю книгу Алданова "Ульмская ночь". Автор, сам демократ, распланировал свое произведение в виде беседы двух демократов, весьма ученых и учитывающих весь наличный исторический опыт. И вот один из собеседников делает такое признание, которое неизбежно надо принять, как признание самого Алданова: "В некоторых монархических странах были неотменимые основные законы. Мы должны ввести такие же... Свободу нельзя оставлять на капризе голосований".

Если бы демократы сказали, что вовсе не только "свободу", а жизнь государства, жизнь народа в его целом, "нельзя оставлять на капризе голосований", то формула приобрела бы вполне ценный характер. Но в отношении к основным законам сказано решительно: они нужны". [7] Н. Былов. По поводу "Павловского гобелена". "Знамя России" № 128.

Как известно, после восшествия на престол, Павел Первый распорядился, чтобы прах убитого заговорщиками отца его, Петра III, был похоронен рядом с прахом Екатерины II. Этот поступок всегда выдавался историками за яркое доказательство ненормальности Павла Первого, что он будто бы желал таким способом отомстить своей матери. Это — ложь!

Вводя основные законы, Павел I хорошо понимал, что нужно оздоровить моральную и политическую атмосферу в России, загрязненную после смерти Петра I постоянными дворцовыми переворотами. Ведь дошло до того, что убийцы Петра III кичились своим участием в цареубийстве и считали себя героями.

Император Павел I, — как совершенно верно указывает Н. Былов, — "с первого дня царствования старается вернуть разболтавшимся россиянам духовное зрение. И меры, им принимаемые, таковы, что каждому могут задать сильнейшую моральную встряску, — каждого заставить кое о чем поразмыслить". [8] Н. Былов. По поводу "Павловского гобелена". "Знамя России" № 128.

А. К. Загряжская, современница Екатерины II, разговаривая с Пушкиным, дала следующую характеристику убийце Петра III А. Орлову:

"Orloff еtait rеgicide dans l’аme, c’еtait comme uns mauvaise habitidi", то есть: "Орлов был в душе цареубийцей, это было у него как бы дурной привычкой".

Павел I приказал главному убийце Петра III, Алексею Орлову во время торжественного переноса праха Петра III идти впереди гроба своей жертвы и нести царскую корону.

"И вот на глазах всего петербургского общества, матерый цареубийца, мужчина исполинского роста со страшным, иссеченным саблей, по пьяному делу, лицом, который мог ударом кулака раздавить череп, как фисташковый орех, которого все боялись, — этот Орлов несет в дрожащих руках корону и испуганно озирается на нового императора.

Сразу после похорон Орлов бежит за границу, но государь и не думает его преследовать. Казни предавался здесь вовсе не физический цареубийца, а само цареубийство. Петербургским вельможным кругам, соскользнувшим со своего прямого пути безоговорочного служения государям, предлагалось опомниться; предлагалось понять, что убийство царя есть не только уголовное преступление, но и хула на Господа Бога и всю Россию, в ее историческом целом, — на всех бесчисленных россиян, которые со времен Владимира Святого кровь свою проливали за веру, независимость, единство и процветание своей родины, первыми слугами которой были цари.

Поняла ли это столичная знать? Целиком, конечно, не поняла. Остались те "екатерининские змеи", как их называет Старый Кирибей, которые и самому Павлу I-му уготовили участь его отца". [9] Н. Былов. По поводу "Павловского гобелена". "Знамя России" № 128.