Сергей Кургинян - Суть времени #6

Но в том-то и дело, что есть четвёртый проект! Что кроме постмодерна, контрмодерна и модерна есть четвёртый проект.

Назовём его "сверхмодерн". И дальше, уже в следующем разговоре, обсудим, что это такое. Пока же скажем, что этот четвёртый проект, проект "Сверхмодерн", включает в себя нечто новое, чего ни в каком коммунизме не было:

– нечто отброшенное из коммунизма и советскости ещё в советскую эпоху. Отброшенные куски;

– нечто скомпрометированное в постсоветскую эпоху и теперь постепенно оправдываемое. Это и есть основное;

– нечто, не введённое в систему (советскую, коммунистическую) ни в советскую эпоху, ни в постсоветскую. Ни при Ленине, ни при Сталине, ни при Хрущёве и прочих, ни потом.

Вот это – столбы. Два маленьких столбика ("отброшенное" и "не введённое") и один здоровый ("существующее") являются фундаментом проекта "Сверхмодерн". Это посткапитализм, в любом случае. Это посткапиталистические перспективы, о которых говорили давно, как бы их ни называли: "эпоха когнитариата", "информационное общество", "меритократическое общество"… Но это уже не капитализм.

Капитализм кончается, он умирает. Нет капиталистических семей, передающих наследство по-настоящему, как общее дело. Как передавала когда-то семья Рокфеллера и другие семьи. Нет этики капиталистической. Много чего нет.

Итак, капитализм умирает, возникает посткапитализм. И это и есть четвёртый проект – сверхмодерн. И он удивительно созвучен тому, что делалось в советское время. Я снова говорю о том, что именно обрушение советской балки завалило всемирный модерн. С 1991 по 2001 год. Десять лет на это понадобилось, и это было сделано.

Теперь – что нам нужно вместе?

Нам нужен проект как цель. Если четвёртый проект существует, то нам нужен этот проект. И программа "Суть времени" должна собрать тех, кому нужен этот проект как цель.

Нужен субъект, как тот, кто реализует этот проект, – высоко организованная социальная группа, которая объединена идеалами, ценностями и целями данного проекта.

Нужна технология (как будет реализован этот четвёртый проект).

Нужны ресурсы (за счёт чего это будет реализовано? За счёт чего будут созданы те или иные инструменты реализации этого?)

И нужен человеческий материал.

Нельзя создать самолёт из глины. Но если это глинозём, и ты выплавишь алюминий, то ты создашь из него самолёт любого качества. Глинозём есть, алюминия очень мало для самолётов. И это пятиединство: цель (проект); субъект – тот, кто это делает; технология; ресурсы; материал.

Теперь возникает вопрос: "Но что же делать? За работу! Если есть проект, то давайте обсуждать его".

Но мало обсуждать его. Ну, поймите же, что мало. Потому что проект – это великая цель, воодушевляющая людей, глубоко мотивирующая их на действия, трансформирующая их человеческую природу. А стратегической, идеальной цели вообще не может быть, если нет Идеального. Цель рождается только в рамках такого Идеального, которое действительно функционирует в человеческом сознании, мобилизует его.

Если повреждено Идеальное (а в этом и была цель перестройки, регресса, вот этой чечевичной похлёбки и всего прочего), то цель вроде как умом понимается, а человека по-настоящему не мобилизует.

Задача противника – обрушение Идеального вообще. Он этим и занялся, он не только советское Идеальное рушил. Он рушил Идеальное вообще. По крайней мере, он хотел лишить его мобилизующей силы. Если Козырев прямо сказал: "Обсуждали национальную идею, потом решили: какая ни будет, начнётся это чёртово воодушевление, зачем оно нужно? И решили: пусть деньги будут национальной идеей…" Я ж цитирую! На Совете безопасности, при Ельцине, решили, что деньги должны быть национальной идеей. Прямая формула криминального государства: Золотой Телец, город Жёлтого Дъявола. Проклинали-проклинали, потом сами решили строить.

Итак, если не будет восстановлена мобилизующая сила Идеального, то все наши проекты – это игрушки, и ничего больше. Значит, перед нами стоит триединая задача.

Мы должны обсуждать действительность. Всё глубже и глубже сверять её с нашим понятийным аппаратом. Всё глубже и глубже понимать, как работает этот понятийный аппарат. Это и есть политическая философия, переходящая в политику.