Александр Казаков - Кадры для будущего

– Борьба с такими проявлениями бытового хамства – это что, программа?

– Нет, это не программа. Я в данном случае говорил об эмоциональной мотивации, которая помогает сделать молодому человеку первый шаг на общественном поприще. Но это, безусловно, тема, потому что она имеет развитие и на серьезном инфраструктурном уровне. Скажем, для того чтобы проехать в город Долгопрудный при +25 градусах Цельсия и выше, надо ехать в противогазе, потому что дорога проходит фактически сквозь законсервированную свалку. Если это ваш мусор, вы его и уберите, постройте там заводик и переработайте эту законсервированную свалку! Программа экологии именно поэтому и понятна в Подмосковье. Чистота моей земли – ведь это как раз структурная частичка той модели, которая может транслироваться в любой регион, это проблема малой родины, которая может быть сформулирована и для всей нашей большой Родины.

– Еще какие мотивации?

– Меня, конечно, подкупает то, что «Местные», насколько я с ними знаком, – это патриотически настроенная молодежь. Для меня слово «патриотизм» – это не флажок и не просто слоган. Я знаю, что это такое, могу долго об этом говорить, с многочисленными ссылками на русских философов. Они не просто заявляли: мы патриоты. Русские философы задавались вопросом: «Что такое патриотизм?». Они писали о том, что такое национальный инстинкт, почему он опасен, писали о том, что такое просветленный или просвещенный духом национализм, который является ступенью к подлинному патриотизму, о том, что такое Родина.

– Опишите подробнее позитивный национализм.

– Для того чтобы говорить подробнее, прежде всего надо разделить эти самые два национализма (в формулировках Ивана Ильина). Национализм как некая витальная сила – это действительно инстинкт, инстинкт самосохранения. Но в таком качестве, при современных манипуляционных технологиях, это страшная сила, причем страшная и для тех, на кого направлена, и для тех, кто направляет, провоцирует. Это, условно говоря, «черный» национализм. Потому что, как правило – я не буду тут вспоминать про «бунт бессмысленный и беспощадный», – такого рода основанные на инстинктах бунты абсолютно без разбору действуют уже через неделю после начала, им уже все равно: «чужими» становятся все. И если о национализме, о нации, о Родине, о государстве не говорить, не заниматься просвещением, то тогда этот подспудно всегда присутствующий национализм либо сам выплеснется в черных и жестких формах, не исключено, что случайно, по непрогнозируемым поводам, либо найдутся те, кто его спровоцирует.

Я говорил сейчас о национализме как инстинкте, но задача – и это задача государства, а тем более имперского государства – этот национализм при помощи просвещения высветлять, делать духовно обоснованным и оправданным. Почти цитирую Ильина: в мире многонациональном настоящим гражданином может быть только националист, потому что только поднявшись на вершину национализма, можно увидеть вершину соседнего национализма и понять его. То есть, осознав историю и высокое предназначение своей нации, можно понять такие же мысли и представления немцев, французов, тогда становится понятным их национализм.

Я помню конец 80-х годов в Латвии, когда в газете «Возрождение» публиковались одновременно те, кто сегодня находится по разные линии фронта, Леонтьев, Соколов, Линдерман. Я там тоже работал и опубликовал статьи Ивана Александровича Ильина о русском национализме. У нас была очень интересная дискуссия по этому поводу с латышской редакцией. Они говорят: «Ты что публикуешь, Александр? Какой русский национализм?» Я их спрашиваю: «А вы разве не латышские националисты?» – «Да». – «А я русский националист. Будем дружить домами». Нет, говорят, лучше семьями. Правда, не получилось никак.

В этом смысле, как ни странно – и этого вообще нет у нас в медиа, к сожалению, – национализм может, если подойти к нему аккуратно и с нужными словами, стать площадкой для диалога, для понимания, а не яблоком раздора. Потому что если я понимаю себя, у меня есть шанс понять вас. Если я сам для себя темная комната, о каком понимании может идти речь? И это проблема любого имперского государства, а Россия существует только тогда, когда она империя. Я говорю, естественно, не об императоре и его подданных, речь о структурном строении государства как полиэтнического, многокультурного.

– Соответственно патриотизм – это вторая мотивационная составляющая?