Сборник: Суверенная демократия: от идеи к доктрине. Сборник статей

Декларация о государственном суверенитете РСФСР 12 июня 1991 года и Беловежские соглашения о создании Содружества Независимых Государств только начали процесс установления Российской Федерацией суверенитета (верховенства политической власти и законов РФ) на всей ее территории и в международных отношениях. Этот процесс далеко не закончен до сих пор. Он осложняется внешними факторами и противоречив внутренне.

Начать с того, что постановка всерьез вопроса о статусе России как суверенной демократии десять с небольшим лет назад вызвала бы и у Запада, и у многих в России искреннее недоумение. То, что центр управления находится за пределами страны, было фактом и считалось нормой.

То есть на формальную независимость никто не покушался, да и кому она была нужна? Но общеочевидным казалось, что экономическая политика страны подконтрольна Международному валютному фонду, который управлял российскими финансами, и Всемирному банку, управлявшему приватизацией и отраслевой политикой.

Столь же очевидным было, что политический режим устойчив в той степени, в которой он устраивает группу ведущих стран, прежде всего США. Мало у кого вызывало протест то, что там выставляются оценки степени демократизации. Общим был курс на интеграцию в некое мировое сообщество на условиях этого сообщества.

У нас на глазах за последние пять лет эта картина изменилась до неузнаваемости. В экономике это лучше всего заметно по динамике внешнего долга и в целом по характеру взаимодействия с международными институтами. Что касается политического суверенитета России, то здесь изменения четче всего фиксируются не по внешней, а по внутренней политике. Не претерпев никаких изменений за семь с половиной лет (с конца 1993 по середину 2000 года), за пять последующих политическая система России трансформировалась почти полностью. Неизменным по сути остался только институт президентства, но и тот основан на новом законе. При прежнем характере отношений с мировым сообществом такая динамика была бы невозможна.

Растущий суверенитет создает новые вызовы. Место России в мировом порядке никому не понятно, разброс вариантов огромен. Во внутренней политике оппозиция получила зарубежную поддержку, чего нельзя было себе представить в предыдущее десятилетие. Никто пока не собирается оставить в покое юг России, который является источником событий, время от времени потрясающих до основания всю страну.

В экономике на роль Международного валютного фонда и Всемирного банка претендуют международные корпорации, для которых Россия становится все более привлекательным объектом по ряду причин, среди которых и политическая стабильность, и феноменальная конъюнктура сырьевых рынков, и слабость национальной финансовой системы.

Большинство перечисленных вызовов – пока еще проба сил, но это до поры до времени.

Еще серьезнее, однако, то, что постановка вопроса о России как о суверенной демократии нова не только для «мирового сообщества», но и для нашей собственной элиты.

В политическом дискурсе это выражается, с одной стороны, в полном отказе традиционных демократических групп (ультралибералов) обсуждать сам вопрос о способности нашей страны сказать свое слово как во внутренней, так и в мировой политике. А с другой – с этими группами парадоксальным образом смыкаются традиционалисты более старой закваски (ультраконсерваторы), сваливающиеся в апологетику характерной якобы для России военно-полицейской модели.

И те и другие, однако, одинаково сильно любят иностранные деньги. И обладают одинаковой склонностью к монопольной концентрации власти и собственности.

При этом ультралибералы являются прямыми противниками суверенной демократии, стремясь вернуть «центр управления» за пределы страны. Риторика ультраконсерваторов противоположная – закрытость от внешнего мира, государственная монополия на политический и экономический процесс. Однако, поскольку и то и другое приводит к краху, победа точки зрения ультраконсерваторов дала бы результат, совпадающий с намерениями ультралибералов, что уже и произошло 15 лет назад.

В либерально-консервативной части политического поля должны сосредотачиваться национальная буржуазия, военные, средний класс и их духовные и политические представители. Сейчас эти группы, весьма обширные и потенциально очень влиятельные, в очень небольшой степени сознают свои общенациональные интересы, и прежде всего то, что проект России как суверенной демократии – это их проект.