Сергей Кургинян - Суть времени #22

И он мне сказал: «Ну, вот я не знаю, почему я верю чему–то, но вот вроде ты настоящий, вроде бы ты не кукла засланная, не засланный казачок; вроде бы ты что–то хотя бы понимаешь… У тебя как–то мозги двигаются. И вроде бы есть искреннее желание что–то изменить. Ну, кто–то же тебя послал?! Ну, вот так ты передай тем, кто тебя послал… дальше он остановился, и видно было, что он хочет в одной фразе выразить всё… всё то, что сжигает его сердце и мозг. Он сам не знал твёрдо, что скажет. Потом произнёс эту, оставшуюся у меня навеки в памяти, фразу: «Это общество «ням–ням», которое может зарезать один волк, — он посмотрел на меня и сказал ещё раз, — ты понял? Один волк».

С тех пор эта фраза меня преследует, потому что суть её заключается в том, что до тех пор, пока общество является обществом «ням–ням», волк найдётся.

Волка я видел много раз. И далеко не всегда в овечьей шкуре. Иногда и с оскаленными зубами.

Практически те же люди, которые устроили резню в Сумгаите и потом разыгрывали этот двухсторонний армяно–азербайджанский конфликт, потом упражнялись на крышах Вильнюса, стреляя по двум сторонам тогдашнего политического конфликта: по прорусской оппозиции, промосковской и антимосковским силам. Они упражнялись в этом.

Это были те же холодные люди. Они не имели отношения ни к русским в Прибалтике, ни к прибалтам, которые хотели изгнания русских. Они находились над этим конфликтом. Их конкретно привёз с собой господин Шарп – руководитель института Альберта Эйнштейна, который и был тогда консультантом Ландсбергиса, то есть всей этой литовской оппозиции. Он потом хвастался тем, что является консультантом Ландсбергиса. Он ещё только не рассказал пока (он жив ведь ещё, если мне не изменяет память, хотя и болен), может в конце жизни расскажет, как именно в его движении морального неповиновения, в его таком мягком, теперь бы сказали оранжевом, мятеже, действовали снайперы, привезённые им и его друзьями. Причём отчасти буквально те же снайперы, которые «работали» в других регионах, в том числе и в Закавказье. Это были те же спецгруппы, действовавшие практически теми же методами. Это называется «управляемый конфликт».

Это конкретная, расписанная до инструкций, технология.

Теперь я вижу эту же технологию здесь, в Москве. Описать вкратце, как это выглядит?

Давайте я объясню вкратце, что такое управляемый конфликт.

Есть две враждующие силы – «Монтеки и Капулетти» это всё называется в инструкциях. Считается, что Шекспир впервые описал, как это делается, хотя на самом деле Шекспир описал чуть–чуть другое, но идёт это всегда под кодовым названием «Монтеки и Капулетти».

Значит, есть две враждующие силы – совершенно неважно, какие. Две банды, например, которые надо стравить. Которые, например, полицейские по тем или иным причинам хотят стравить. Банды находятся в состоянии вражды. И тогда третья сила, каковой, повторяю, может быть какая–нибудь нефтяная компания или какие–нибудь полицейские в какой–нибудь стране, или иностранная разведка, или какие–нибудь частные специалисты, нанятые иностранной разведкой (чаще всего бывает именно так). И в Сумгаите, и в других местах было именно так…

Итак, эта третья сила, какова бы она ни была, убивает члена одной из банд, причём, таким способом, что очень похоже на то, что это убили члены другой банды. И дальше банда взбудораживается и неважно даже банде или племени какому–нибудь африканскому, или азиатскому племени, или крупному народу, — неважно кому… объясняют, что его героя или его знаковую фигуру убила другая банда, другой народ, представители другого племени, другая враждующая сторона, и что следом за этим последуют другие убийства.

Банда мобилизуется, оплакивает убитого и начинает готовиться к сражению.

Я вновь подчёркиваю, что это может быть банда, племя, народ – неважно кто. Идёт подготовка, идут заклятья в адрес врага, врагу угрожают, мобилизуют силы на то, чтобы дать отпор врагу. В этот момент третья сила спокойно убивает представителя соседней банды, я говорю снова, племени, народа, — неважно. И делает это так, что очень похоже на то, что это сделали представители взбудораженной вот этой вот банды, чей знаковый лидер только что пострадал.

Понятно, что происходит дальше?

Другая сторона тоже переходит в состояние возбуждения и мобилизации.

Ещё одно убийство со стороны X, потом убийство со стороны Y. Потом, наконец, начинается конфликт.