Лев Сирин - Зачем возвращается Путин? Всё, что вы хотели знать о ВВП, но боялись спросить

Олени оленями, хотя лично мне слышать это было, честно говоря, противно — неужто Александр Андреевич и вправду все 1990-е годы мечтал лишь о том, чтобы его допустили в усадьбы проворовавшихся олигархов? Проханов, впрочем, быстро поправился: мол, ездил изучать врага. Но на самом деле, как выяснилось, просил денег на газету. Да и интервью посконного державника с человеком, изводившим почем зря «Завтра» все 1990-е судебными исками, было налицо.

В связи с этим вспоминаю мартовский день 1998 года. В редакции газеты «Завтра», которая тогда еще располагалась на Комсомольском проспекте в здании Союза писателей России, я, молодой журналист «Независимой газеты», беру интервью у находящегося в самом соку оппозиционера Проханова.

— Как посмел Третьяков продать «Независимую» Березовскому?! — разве что не брызжет слюной мне в лицо Александр Андреевич, говоря про главного редактора «НГ». — Все что угодно, только не продавать Березовскому. Застрелиться, но не брать деньги этого негодяя! Третьяков запятнал белые одежды демократии менструальными пятнами вора Березовского!

Прошло не так уж много лет, и сам Александр Андреевич, позабыв о том, что на его одежде тоже могут проступить пятна не самого лучшего политического происхождения, поехал не куда-нибудь, а к этому самому растреклятому Березовскому. Чудны, ей-богу, дела твои, Господи!

Сдается мне, что во всей этой грустной истории с патриархом отечественной оппозиции Александром Андреевичем Прохановым, которого я безусловно уважаю за стоицизм 1990-х, сыграла дурную шутку всенародная любовь к Путину. Эдакий синдром Лимонова. Путин впитал в себя протестные настроения прохановской аудитории, невольно лишил его публицистических корней и державной подпитки, а апологетом его теорий возрождения СССР быть не захотел.

И Проханов, оказавшись без позы, стал усыхать.

Запаниковал. Решил сыграть в оригинальность — рванул к в Лондон к Березовскому. Потом придумал теорию «пятой империи», которой обязал следовать Путина. Предвидел, что скованный реальной политикой Путин будет действовать методами возможного. Предсказанно разочаровался в Путине. Выпустил книгу разочарований, чтоб видели: Проханов по-прежнему современен.

Это же так современно, не любить Путина. Да, Александр Андреевич?

Борис Ефимович Немцов, еще один оппозиционер, цепляющийся за карьеру оппозиционного политика на антипутинизме, держит офис в высотке на Котельнической набережной, окна которого выходят аккурат на 4-й корпус Кремля.

— Вон окна Медведева, — с революционным ленинским блеском в глазах показал мне как-то сам Борис Ефимович.

(Сейчас Медведева, раньше были президента Путина.)

Немцов политически ранен Путиным с того самого дня, как понял, что у Путина преемником Ельцина быть получится. В то время как у самого Бориса Ефимовича не получилось. Правда, в беседе со мной факт ревности с его стороны к Путину он отрицал категорически.

Тем не менее, как и у Лимонова, у Немцова — по-другому, конечно — политическая жизнь посвящена исключительно антипутинизму. Даже в его антипутинской книжке «Исповедь бунтаря» аж целых две фотографии Путина, жмущего руку Борису Ефимовичу Когда я указал Немцову на этот странный с точки зрения ненавистника Путина момент, он свел ответ к рассказу об обстоятельствах, при которых была сделана фотография, но на мой вопрос не ответил.

Говорю же, Путин их всех, молодых политических неудачников 1990-х, ранил на веки вечные. Немцова, Хакамаду, Рыжкова… Еще бы! Могли быть они, но смог он. И впрямь задумаешься.

А как все хорошо начиналось! Один из лидеров «Правого дела», Кириенко, словно прилежный ученик, сидел в 1999 году в приемной Путина с толстенным талмудом в руках — программой своей партии. Посоветоваться, значит, пришел. Результат — правые в Думе.

Я спросил Ирину Хакамаду, одного из пяти лидеров «Правого дела», о том времени и о ее впечатлениях о раннем Путине.

— Я Владимира Владимировича очень уважала. Но не тогда, когда он только пришел — тогда он был «черный ящик», его никто не знал, — а немного позже. До 2002 года я рассматривала Владимира Владимировича как бескровного Пиночета. Я придерживалась концепции, что необходимо слегка утихомирить весь этот кошмар, эту стихию разнузданной политической конкуренции, чтобы начать хоть что-то делать. И президентские послания Путина 2000 и 2001 годов привели меня в полный восторг. Я мечтала, что короткий период авторитаризма приведет к тому, что возникнет лидерская страна. А возникла вождистская. И дальше понеслось много чего разного…