Сергей Кургинян - Содержательное единство 2007-2011

Итак, мы должны отнестись как-то к событию под названием "смерть человека" (рис.2).

А поскольку лидер умирает, а игра продолжается, то речь идет о секретности, не имеющей срока давности. Вы никогда не получите правдивой информации о смерти Сталина. Никогда не получите правдивой информации о смерти Рузвельта. И так далее. Но и к этому не сводится специфика события "смерть лидера", отличающая это событие от события "смерть человека". При том, что лидер – это, конечно же, человек. И ничто человеческое ему не чуждо. А нет ничего более человеческого, чем смерть человека.

Люди смертны. Ниязов – немолодой человек. От остановки сердца умирают и молодые люди. Поэтому не надо сходу трактовать любую ситуацию как заговор. Но нельзя и приравнивать смерть обычного человека и смерть влиятельного – значимого для мира и региона – политика. Ниязов именно такой политик. Контролируемая им страна – важнейшая "фишка" в геоэкономической и геополитической игре. Когда умирает, причем внезапно, политик такого масштаба, то ситуация, что называется, "фифти-фифти". Может быть, сам умер, а может быть, убили. Точнее, помогли умереть.

И тут сразу приходится еще кое-что оговаривать. Говорят, что демократический президент боится общественного мнения, а авторитарный лидер, раздавивший оппозицию, ничего не боится. Это, безусловно, не так. Авторитарный лидер раздавил оппозицию с чьей-то помощью. И теперь он зависит от тех, с чьей помощью он эту самую оппозицию раздавил. Известный феномен Тараса Бульбы: "Я тебя породил, я тебя и убью".

Можно опередить того, кто готовится этот сюжет применить к тебе, и своевременно раздавить "раздавителя". Но, опять же, чьими-то руками. Это не меняет коллизии.

Можно всех "развести" и держать баланс. Но тогда ты зависишь от баланса и тех, с чьей помощью ты держишь этот баланс. Зависимость – это такая же фундаментальная человеческая коллизия, как и смерть. А для авторитарного политического лидера зависимость – это гипертрофированная коллизия. И это надо понимать.

Далее, авторитарный лидер, раздавивший оппозицию, не может быть свергнут. Значит ли это, что он неуязвим? Здесь, опять же, действует логическое заблуждение (рис. 3).

Здесь мы снова сталкиваемся с ложным логическим стереотипом, согласно которому политический лидер может быть уязвим или неуязвим (рис.4).

На самом деле, нет этой альтернативы. А если еще точнее, то неуязвимости не бывает. Бывает разная уязвимость. Авторитарный лидер не боится импичмента. Но он боится повара, врача, начальника личной охраны и т.д.

А теперь еще раз всмотримся в публично предъявляемые факты. Понимая, что они, по крайней мере отчасти, ложные. Но это не значит, что их нельзя интерпретировать.

Говорится, что Ниязов был больным человеком. Давайте посмотрим, что по этому поводу говорится. Может быть, говорится полная ахинея. Но важно другое. Даже если это ахинея, то как она соотносится с основным тезисом? (рис.5).

Агентство "РИА Новости" уточнило, что в 1997 году Ниязов перенес операцию по аортокоронарному шунтированию, сделанную в Германии.

У меня есть много друзей, перенесших такую операцию. Они живут и работают по 18 часов в день.

Сообщалось также, что у Ниязова была операция по удалению катаракты.

Вы знаете случаи, когда умирают от удаления катаракты?

Сообщалось также, что у него была операция по удалению тромба из вены.

И что? Тромб ведь удалили! И наверное, в лучших клиниках. Если бы его не удалили – тогда другое дело.

Туркменская оппозиция утверждала также, что Ниязов был болен диабетом.

Но ведь не раком!

Список перечисляемых болезней никак не тянет на то, чтобы назвать Ниязова фигурой, находящейся в зоне экстремального медицинского риска. А в зоне обычного риска находятся все люди. Мы утверждаем только то, что экстремального риска нам не предъявлено. А если бы он был – его бы обязательно предъявили.

Но к этому анализ никак сводиться не может. Если мы анализируем элитную игру, то, кроме обстоятельств смерти, мы должны анализировать атипичные политические обстоятельства.