Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

Больше – ничего нет. Мое и моих коллег ноу-хау заключается в осознании того, что на нынешнем этапе постмодерн и контрмодерн объединяются. Начинается налаживание глубочайших связей между постмодерном и контрмодерном, то есть между людьми и группами, которые отрицают Модерн с совершенно разных позиций.

Для тех, кто разделяет не только мои рефлексии по поводу политического процесса, но и какие-то ценностные (идеологические) представления, эта смычка – главный враг и главная угроза человечеству.

V. Антагонисты Модерна, сам Модерн – и Россия

Я не собираюсь никому навязывать ни одной молекулы своей ценностной или идеологической позиции. Но те, кто примет или не примет мою точку зрения, должны тем не менее о ней знать. Хочу напомнить: я всегда очень неудобным образом позиционировал себя в существующих "политических рядах". И чем глубже будут нарастать противоречия в российском обществе (а они сейчас будут нарастать стремительно), тем жестче я буду занимать эту неудобную позицию.

Моя позиция такова. В расколе между западниками, которые кричат, что все лучшее приходит только с Запада, и почвенниками, которые говорят, что свет восходит лишь с Востока, я четко занимаю позицию из двух пунктов.

Пункт первый. Я убежден, что Россия – это Запад.

Пункт второй. Я убежден, что Россия – это альтернативный Запад. Аль-тер-на-тив-ный!

Это одно мое двуединое убеждение. Я не навязываю его никому. Ни тем, кто ничуть не хуже меня занимается философией или культурологией. Ни тем, кто делает на этих направлениях первые шаги.

Я не навязываю, не вовлекаю. Я информирую и предупреждаю о своей позиции. Иначе говоря, я эту позицию занимаю не абы как, а активно. И буду занимать тем активнее, чем более эта позиция будет находиться под угрозой.

Соображения, которые я по этому поводу могу высказать, таковы. Россия – часть христианского мира, но это его православная часть. И в той мере, в какой православие является христианством, но альтернативным христианством (а западная цивилизация является христианской), Россия – это альтернативная христианская, то есть альтернативная западная, цивилизация. Россия – это часть мира Модерна, но даже то, что с Модерном устраивал Петр (а он устраивал вещи отчасти и правильные, и страшные), никоим образом не входило в понятие классического западного Модерна. Это всегда был поиск альтернативного Модерна.

Самым крупным альтернативным Модерном в мировой истории был коммунизм. Это – глубочайшее движение альтернативного Модерна. В этом смысле, исповедуя коммунизм, Россия опять была альтернативным Западом.

И ненависть "классического" проектного Запада к России сильнее, чем ненависть классического Запада к Востоку. Сильнее потому, что это ненависть к "своему другому". Это всегда так бывает. Совсем чужого можно ненавидеть не так сильно, как "своего другого".

Желание Запада истребить Россию вообще и коммунистическую Россию (СССР) в особенности как свою же собственную альтернативу (свой "бронепоезд на запасном пути") является желаньем сугубо самоубийственным. Само-убийственным. То есть "убивающим себя". Если, конечно, не принять теорию заговора и не сказать, что это – часть войны врагов Запада с самим Западом. В любом случае, истребление коммунизма в СССР, как и развал СССР, были операциями самоубийства Запада. Все, что мы сегодня наблюдаем в мире, – следствие этого самоубийства. Этого харакири, которым Запад прикончил себя.

Это – моя позиция. Это – мое непримиримое оппонирование как почвенникам, так и западникам. Я никогда не приму тезиса о том, что Россия – это ученица Запада и потому все здесь должно происходить западнически подражательно. Это – отвратительная антироссийская позиция. И я одновременно никогда не соглашусь с мнением, что Россия не есть Запад.

Россия – это другой Запад. Другой, но Запад. И связан он с "классическим" Западом, как в знаменитом "принципе дополнительности" Нильса Бора: исчезнет "другой Запад" – падет Запад целиком. Ибо именно в этой дополнительности – последняя сила Запада. А дополнительность, о которой я говорю, касается и православия, и коммунизма. И если что-то, по большому счету, объединяет православие и коммунизм, то именно этот "западный альтернативизм".

VI. Премодерн, Модерн и политика

Все, что я здесь утверждаю, имеет самое непосредственное отношение к текущему политическому процессу. Но прежде, чем перейти к политике, еще пара слов о той "шахматной доске", на которой размещен Модерн.