Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

— Меня послали на этот пленум, — вспоминает Лигачев, — был очень острый разговор, многолюден отстранили от работы. Но потом, к сожалению, вмешалась команда Гдляна—Иванова, начали хватать лю­дей, измываться над ними — в общем, делали карьеру на «узбекском деле». Даже меня обвинили во взяточничестве...

Потом в Москве, на собрании аппарата ЦК КПСС в большом кон­ференц-зале Лигачев сделал доклад по итогам работы комиссии, рас­следовавшей в Узбекистане факты массовых приписок хлопка и неза­конного обогащения ряда должностных лиц. Лигачев называл факты, которые потрясли даже видавших виды партийных функционеров, гово­рил о том, что у местных руководителей по нескольку домов и машин, что многие построили себе настоящие особняки. А в Ташкенте полмил­лиона жителей живет без водопровода и канализации...

Местные партийные руководители установили полуфеодальный режим, распоряжаясь крестьянами как рабами. Милиция и прокуратура на местах были ручными, все они были тесно связаны между собой. Тогда же, после смерти Рашидова несколько тысяч партийных работни­ков сняли с должности. Полторы тысячи отдали под суд. Расследова­ние в Узбекистане не знало себе равных по масштабам — следователи добрались до первого секретаря ЦК, до секретарей и зампредов Сове­та министров республики. Вся неприкасаемая элита, секретари обко­мов и райкомов, министры, милицейские генералы один за другим ока­зывались на жестком стуле перед следователем.

И все-таки эта операция потерпела неудачу. В Узбекистане КГБ натолкнулся на спаянное сопротивление целой республики. По­сланных туда эмиссаров центра ловили на ошибках и глупостях. «Уз­бекское дело» закончилось провалом. За первым арестом последовали другие, но узбекские чиновники сориентировались, держались упорно, имущество прятали у родственников. Кроме того, следственная группа действовала по-советски, не соблюдая Уголовно-процессуального ко­декса, не заботясь о формальностях. В тот момент это не имело зна­чения. Потом все даст о себе знать.

Борьба с коррупцией была поручена республиканскому аппарату КГБ, но эта система дала сбой. Во-первых, в республиканском коми­тете работали родственники узбекских партийных руководителей, в том числе самого Рашидова. Во-вторых, комитет не мог действовать против партийного руководства, которое держалось сплоченно, помо­гая друг другу. Андропов не смог отстоять даже председателей рес­публиканского комитета госбезопасности, которых Рашидов одного за другим выжил из республики.

Генерал Нордман, пользовавшийся полным доверием Андропова, отправился в ссылку в ГДР, где работал в союзническом аппарате госбезопасности. Сменивший его на посту председателя КГБ Узбеки­стана генерал Левон Николаевич Мелкумов тоже недолго продержался и уезжал из Ташкента не под фанфары, его отправили для продолжения службы в представительство КГБ в Чехословакию.

Директора гастронома № 1 (Елисеевский) Юрия Константиновича Соколова Верховный суд РСФСР приговорил 11 ноября 1983 года к расстрелу. Невиданно суровый приговор был воспринят как политиче­ский: Андропов решил проучить хозяина Москвы,

Всегда ходили слухи, что на пост генерального секретаря претендовал член политбюро и первый секретарь Московского горкома Виктор Васильевич Гришин. У него были свои сторонники, которые ве­рили в звезду своего шефа и не понимали тех, кто взял сторону Горбачева, Правда, никто точно не знает, действительно ли Виктор Васильевич Гришин рвался к власти. Но во всяком случае, Михаил Сергеевич Горбачев точно считал своим соперником Гришина. Не любил Гришина и Андропов. Отношения у них, что называется, не сложились. Пока Брежнев был здоров, Юрий Владимирович держал свои чувства при себе. Когда настало время делить власть, Гришин оказался лишним.

Виктор Васильевич Гришин окончил геодезический техникум и техникум паровозного хозяйства. Работал в депо, руководил партий­ной организацией родного Серпухова. Хрущев сделал его вторым се­кретарем Московского обкома, а потом председателем ВЦСПС. Профсою­зами Гришин руководил больше десяти лет, пока в 1967 году Брежнев не заменил им Николая Егорычева, первого секретаря Московского горкома, оказавшегося слишком самостоятельным.

Шансов стать генеральным секретарем у Виктора Гришина было немного. Он нравился только узкому кругу своих приближенных. Внеш­ность, манера вести себя выдавали в нем скучного и неинтересного человека. И наконец, Гришин был скомпрометирован громкими уголов­ными процессами.