Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

В чем причина ненависти Андропова к Щелокову? В желании по­карать коррупцию, которая расцвела при Щелокове? Или это было со­перничество двух силовых ведомств?

Генерал Виктор Иваненко, который в те годы работал в инспекторском управлении КГБ, считает так:

— С Щелоковым у Андропова шла борьба за власть, за влияние, за доступ к телу генерального секретаря. Это чувствовалось. Но было и ощущение, что надо взрывать это застойное время. Нужны были кричащие примеры сращивания с преступным миром, коррупции. Насту­пил момент, когда спросили: у кого что есть? Выяснилось, что на Щелокова есть материал,

— А в КГБ и раньше говорили, что за Щелоковым что-то тянет­ся?

— Слухи были. Милиция занималась черновой, грязной работой. В белых перчатках там не поработаешь. Я часто работал в совместных оперативно-следственных группах и с уважением к ним относился. Вместе с тем их соприкосновение с уголовной средой, с грязью под­рывало иммунитет самих органов. К началу восьмидесятых появилась статистика, которая свидетельствовала о том, что в органах не­благополучно...

— Андропов хотел избавиться от человека, который мог влиять на Брежнева, — считал бывший член политбюро Александр Яковлев. — Власть вся была коррумпирована, почему он выбрал себе только один объект, достойный борьбы? Почему других не посмел тронуть?

Была не одна причина для постоянного недовольства Андропова поведением Щелокова. Николай Анисимович придерживался куда более либеральных взглядов, чем председатель КГБ, Когда в ноябре 1970 года Андропов вместе с генеральным прокурором Романом Руденко предложили лишить писателя Александра Солженицына гражданства и выслать из страны, Щелоков обратился к Брежневу с личным письмом. Он напоминал о множестве ошибок, совершенных в отношении талантли­вых людей. Напомнил о судьбе Бориса Пастернака.

«Надо не публично казнить врагов, а душить их в своих объя­тиях, — советовал Щелоков генеральному секретарю. — Это элементар­ная истина, которую бы следовало знать тем товарищам, которые ру­ководят литературой... За Солженицына надо бороться, а не выбрасы­вать его. Бороться за Солженицына, а не против Солженицына».

Вмешательство министра внутренних дел в дела, которые Ан­дропов считал своей прерогативой, да еще с «голубиных» позиций, Щелокову даром не прошло.

Николай Анисимович покончил с остатками сталинского кре­постничества. Постановлением ЦИК и СНК от 27 декабря J 932 года крестьянину запрещалось покидать деревню. Постановление Совнаркома от 28 апреля 1933 года запрещало выдавать паспорта «гражданам, по­стоянно проживающим в сельских местностях», то есть крестьянам, с тем чтобы не дать им возможность уйти из деревни.

Крестьянина советская власть держала на положении кре­постного, потому что без паспорта нельзя было устроиться ни на учебу, ни на работу. Крестьяне могли уехать, только получив справ­ку из сельсовета или от председателя колхоза. Только в 1958 году им стали давать временные паспорта. Окончательно право на паспорт крестьяне получили, когда 28 августа 1974 года по инициативе Щело­кова появилось постановление ЦК и Совмина «О мерах по дальнейшему совершенствованию паспортной системы в СССР».

Щелоков предлагал убрать из паспорта графу «национальность» и отменить институт прописки, потому что человека, отбывшего нака­зание, не прописывали к семье, а потом опять сажали за наруше­ние паспортного режима... Но в ЦК министра не поддержали.

У Андропова была еще одна причина не любить Щелокова.

Много лет Юрий Владимирович добивался, чтобы КГБ получил право «контрразведывательного обеспечения органов внутренних дел», то есть контролировать министерство так же, как комитет контроли­рует вооруженные силы.

Когда в 1966 году восстановили союзное Министерство вну­тренних дел, то в решении политбюро не указали, что комитет госу­дарственной безопасности берет на себя «контрразведывательное обслуживание» органов внутренних дел. Особисты получили право действовать только во внутренних войсках МВД. Еще действовала инерция хрущевского пренебрежения органами госбезопасности, да и тогдашний председатель КГБ Владимир Ефимович Семичастный — в отличие от своего преемника — не был сторонником тотального контроля.

Министерство внутренних дел формально оказалось вне зоны действия комитета госбезопасности. Чекисты не имели права следить за тем, что происходит внутри МВД, заводить там агентуру. Когда КГБ возглавил Андропов, он поставил вопрос о том, что Министерству внутренних дел «нужно помогать». Но Щелоков, пользуясь особыми от­ношениями с Брежневым, успешно отбивал атаки КГБ. Министр говорил, что министерство само в состоянии проследить за порядком в соб­ственном хозяйстве. Однажды Щелокову даже пришлось поставить этот вопрос на коллегии МВД: может быть, нам нужна помощь товарищей из КГБ? Почти все выступили против, считая это возвращением к методам 1937 года.