Александр Гогун - Черный пиар Адольфа Гитлера

Вот так же немцы поступали и с населением СССР: натравливали народ на руководство. Иногда им это удавалось, в отличие от большевиков, чья пропаганда натыкалась на железную стену непонимания едва ли не зомбированного населения Третьего Рейха.

Как писал о коллективном безумии немцев Эрих Фромм, «в первую очередь наслаждаются властью „вожди“, но и массы отнюдь не лишены садистского удовлетворения. Расовые и политические меньшинства в Германии, а затем и другие народы, которые объявляются слабыми и загнивающими, – это те объекты садизма, которые „скармливаются“ массам. Гитлер и его бюрократия наслаждаются властью над немецким народом, и в то же время они приучают этот народ наслаждаться властью над другими народами и стремиться к мировому господству.

Гитлер не колеблется заявить, что господство над миром является его целью, а также целью его партии. Издеваясь над пацифизмом, он говорит: „Гуманно-пацифистская идея, возможно, и на самом деле будет очень хороша, когда человек высшего ранга завоюет мир и подчинит его настолько, что станет единственным властелином земного шара“.

Обычно Гитлер пытается рационализировать и оправдать свою жажду власти. Основные оправдания таковы: его господство над другими народами преследует их собственные интересы и интересы мировой культуры; стремление к власти коренится в вечных законах природы, а он признает лишь эти законы и следует им; сам он действует по велению высшей власти – Бога, Судьбы, Истории, Природы; его стремление к господству – это лишь защита от стремления других к господству над ним и над немецким народом. Он хочет только мира и свободы». [22] Фромм Э. Психология нацизма // Контроль сознания и методы подавления личности: Хрестоматия / Сост. К. В. Сельченок. – Мн.: Харвест, М.: ООО «Издательство ACT», 2001, с. 62-63.

Великий психолог считал Гитлера, да и его компанию, людьми явно не ладившими с собственной головой: «Последняя рационализация его садизма – будто бы он защищается от нападения других – многократно встречается в писаниях Гитлера. Он сам и немецкий народ всегда невинны, а их враги – „звери и садисты“. Значительная часть этой пропаганды состоит из преднамеренной, сознательной лжи, но отчасти ей присуща та же „искренность“, какая характерна для параноидальных обвинений. Эти обвинения всегда имеют функцию защиты от разоблачения собственного садизма; они строятся по формуле: это у тебя садистские намерения, значит, я не виноват. У Гитлера этот защитный механизм иррационален до крайности, поскольку он обвиняет своих противников в том же самом, что откровенно признает своей собственной целью. Так, он обвиняет евреев, коммунистов и французов в тех же самых вещах, которые провозглашает законнейшими целями собственных действий, и едва дает себе труд прикрыть это противоречие хоть какой-то рационализацией. Он обвиняет евреев в том, что они привели на Рейн африканские войска Франции с намерением погубить белую расу, поскольку смешение неизбежно, „чтобы самим подняться до положения господ“ (…)

Коммунистов он обвиняет в жестокости, успехи марксизма приписывает политической воле и беспощадности его активистов, а в то же время заявляет: „Чего не хватало Германии – это тесного сотрудничества жестокой силы с искусным политическим замыслом“». [23] Там же, с. 64-65.

Наверное, этого «добра» в избытке хватало и в Третьем Рейхе, и в Советском Союзе.

Русские – это не народ в общепринятом смысле слова, а сброд, обнаруживающий ярко выраженные животные черты. Это можно с полным основанием отнести как к гражданскому населению, так и к армии. (Йозеф Геббельс, 1942 год).

Многие интересующиеся историей нацистской Германии, впечатленные успехами гитлеровского режима в экономике в 1933-1939 годах, а также военными достижениями Вермахта в 1939-1942 годах, полагают, что государственный аппарат гитлеровцев работал слаженно, четко, аккуратно и относительно просто. Отчасти такое представление о нацистской системе объясняется существованием образа немецкой традиции эффективности, порядка, а также культа законности, бережливости и прилежания. Но это далеко не так: после коричневой революции прежнюю прозрачную систему власти сменили хаос и борьба полномочий, а также система ведомств, дублирующих друг друга, дикая бюрократизация, из-за которой даже исполнительные немцы начали проявлять неудовольствие. Можно сказать, что немецкий нацизм во многом был антинемецким явлением. [24] Пленков О.Ю. Третий Рейх. Нацистское государство. – СПб.: Издательский дом «Нева», 2004, passim.