Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

В двух словах это видится следующим образом. Первое — Россия разделена. Второе — началась мощная миграция на ее «остаточную территорию». Третье — оскорбленный, униженный, растоптанный, поставленный на грань вымирания этнос строит свою доктрину при высоких температурах и высоком давлении. Четвертое — в раскаленном виде этот этнос, сжатый до критического объема, начинает двигаться назад, расширяясь и строя свое пространство в новых парадигмах, действительно существенно отличающихся, на наш взгляд, отнюдь не в лучшую сторону от тех, в которых развивался российский процесс в течение последнего тысячелетия. И эти парадигмы будут гораздо более опасными для Запада, для мировой цивилизации, для мировых интеграционных процессов. Но кто же, спросите вы, превратит в реальность этот фантасмагорический план? Мы отвечаем — вы, наши бывшие соотечественники, одержимые в очередной раз марксистским ражем худшего типа, помноженным на самодовольство и вопиющую безграмотность. Союз фанатиков и глупцов — во много раз опаснее Тройственной комиссии и Бильдербергского клуба. Хотя бы потому, что дилетант и безумец — иррациональны, не могут управляться с позицией и «молятся» слишком истово, разбивая лбы своим спонсорам и — себе. Как ни странно, но нам дорога и эта преступная истовость, ибо она — тоже наша, тоже уходит корнями в нашу почву и нашу судьбу. Ибо — она трагична. Ибо — в этом цепляний за идею, пусть ложную, пусть абсурдную, в этом стремлении найти нового Бога, хотя бы в колбасе, в этом молитвенном раже — есть доля правды, хотя и искаженная до безобразия.

Есть страсть — хотя и порочная. Правда и страсть в том, что строить здесь можно, лишь ведя отсчет от идеи. И в абсурде наших демократов, призывающих к какому-то рынку на грани голода и нищеты, нам слышится тот религиозный обертон, который намного ценнее их идиотских слов.

Рационально — все говоримое ими есть уже окончательный и бесповоротный маразм. Но в этом маразме нет-нет да и промелькнет идеализм человека, который пыжится стать «материалистом-рыночником», а остается все тем же российским гнудиком. И, кто знает, может быть, именно за это и будет прощен на провиденциальном Суде.

Но к делу. События последнего времени говорят о том, что на нашей территории еще рано провозглашать «конец истории». По крайней мере, здесь исторический процесс далек от своего завершения. А значит, рано или поздно, хотелось бы, чтобы не слишком поздно, история выдвинет на передний план тех, кто способен выполнить ее сценарий. Ее — а не тех или иных компьютерных разработчиков. Наша задача лишь в одном — всемерно способствовать этому, борясь с главными врагами России — глупостью, ленью и — страхом, паническим страхом перед всем, что, увы, пока еще слишком далеко отстоит от очень узкого круга понимания, очерченного в общественном сознании средствами массовой информации. Но уже нарастает новый процесс. И рано или поздно мы разорвем этот порочный круг. В этом наша главная цель.

Те, кто начал перестройку, объясняли ее необходимость чрезмерной замкнутостью советского общества. Их тезис о том, что в замкнутой системе происходят необратимые процессы, чреватые нарастанием энтропии и в конечном счете «термодинамической смертью системы», вполне серьезен. Возможно, что это был самый серьезный аргумент в пользу перестройки, выдвигаемой действительно серьезными, а не фиктивными силами, вызвавшими к жизни этот процесс. По крайней мере, это на много порядков более серьезный аргумент в ее пользу, чем вся болтовня о демократизации, преодолении издержек некоего «тоталитаризма» и прочее. Думается, однако, что этот аргумент нуждается в ряде коррективов.

В самом деле. Замкнутость и открытость — относительны. Если мы говорим о пространстве, то в конечном счете даже планетарная открытость есть замкнутость. Ибо Земля замкнута ничуть не меньше, чем одна шестая ее часть. А значит, даже создав планетарное государство, мы все равно обречены на такое же нарастание энтропии и на «термодинамическую смерть» как итог подобного нарастания. Оговоримся, что под «термодинамической смертью системы» имеется в виду, естественно, не теплофизические, а социальные процессы и что в конечном итоге «термодинамическая смерть» есть метафора. Сделав эту очевидную оговорку, продолжим.

Так что же дает возможность избежать «термодинамической смерти» обществу как системе! Только одно — что оно не локализовано в пространстве, что оно, соответственно, не только в пространстве может быть открыто и что дело, образно говоря, «не в блуждающей почке, а в жизни и смерти». То пространство, в котором общество существует, содержит помимо географического пространства, пространства двух измерении, еще, как минимум, два основных измерения — время и… скажем так, сакральную компоненту. Переходя на язык символов, мы имеем Землю, Небо и Время. Это фундаментальные константы, в рамках которых и следует рассматривать открытость и закрытость общества.