Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

— ритуальное поругание отцов, доведенное, как мы писали, «до уровня библейского надругательства» — как оккультная предпосылка фашизации населения, и прежде всего молодежи;

— криминализация общества, апология «криминалитета» в средствах массовой информации;

— дискредитация всего, связанного с Великой Отечественной войной, причем на уровне психологической войны против своего населения;

— «отмывание» эсэсовцев, полицаев, других фашистов, как борцов с коммунизмом, именно в демократической прессе;

— апология политического терроризма и экстремизма в той же демократической прессе;

— апелляция к голосу крови, к национализму в крайних его формах — опять же в демократической прессе;

— и т. д.

Бумага оказалась под сукном. Теперь очевидно, что все указанные процессы были положены в основу «странного курса».

Таким образом, сторонники «странного курса» инициировали черную чуму в нашем обществе. И я утверждаю, что это происходило сознательно. Еще раз я готов доказать это свое утверждение где угодно и когда угодно. И я обвиняю псевдодемократические, псевдолиберальные силы в том, что, выбирая «странный курс» и будучи предупрежденными о фашизации, как его неизбежном следствии, они не только не сделали выводов, а, наоборот, усилили все факторы, ведущие к фашизации, до предела.

Я не говорю, что Лацис, Янов или кто-либо другой, в том числе и читавшие нашу записку — фашисты. Но то, что их идеология «странного курса» ведет к фашизму, — это я готов утверждать.

И это серьезно, очень серьезно.

Москва, 3 февраля 1992 г.

Газетный вариант опубликован в «Дне», № 7, 1992 г.

В Москве пролилась кровь. И необходимо, чтобы те, кто ее пролил, ответили за это. В Москве случилась беда, и необходимо сочувствие, сострадание, скорбь по поводу этой беды.

Все это необходимо. Но этого недостаточно. Эта кровь должна быть последней. Но кому-то нужно, чтобы это было не так. Эта беда не должна перерасти в великое народное горе. Но кому-то хочется, чтобы за одной бедой пришла другая, а за ней еще и еще.

Вот почему мало говорить об ответственности и мало выражать сострадание. Необходимо еще и анализировать. Прямо сейчас, пока еще живо горе, пока еще не высохла кровь. Кому-то эта покажется кощунственным. Но этот анализ необходим, чтобы предотвратить надвигающуюся на нас большую беду.

Профессиональный долг аналитика — считать. И я считаю. Ради того, чтобы не произошло самого худшего.

23-го вечером и весь следующий день мы напряженно ждали. Это был момент испытания для тех, кто пришел к власти под лозунгом гуманизма и демократии. В тот день они проходили тест на подлинность своих убеждений. И блистательно этот тест провалили. Почти никто из «властных мира сего» не выразил своего сожаления сразу после событий. Это лотом, через несколько дней, начались политические спектакли. А сразу — первая реакция — трусливое выжидание и — шепотом: «Наконец-то». Ну и все. Их гуманизм лопнул как мыльный пузырь.

Оказалось, что люди, вышедшие на площадь, для них — «унтерменши», «быдло», «рабы», люди «второго сорта», на которых не стоит тратить даже казенных, положенных по протоколу «7 гуманистических слов». И о каком гуманизме при этом они имеют право говорить? Когда нас называли «нашистами», «красно-коричневым быдлом», мы молчали, не отвечая оскорблением на оскорбление. Хотя было что отвечать. Но мы помнили, что у трибун, с которых нас оскорбляли, стояли наши братья, такие же, как мы, и, отвечая, мы можем задеть их чувства. И когда с трибун извергались проклятия в наш адрес, мы знали, что те, кто сегодня аплодирует этим проклятиям, завтра придут к нам и мы их примем, потому что для нас нет деления на «чистых» и «нечистых», на «унтер» и «уберменшей». А есть народ, который обманут. Наш народ. И мы ждали, когда сама жизнь покажет обманутым людям, всему народу, всей нации, кто есть кто. Мы ждали, пока вожди снимут маску и продемонстрируют волчий оскал. Мы знали, что рано или поздно это произойдет. И все-таки думали, что у этих вождей хватит если не нравственности, то хотя бы ума, для того чтобы не делать это так грубо, с таким бесстыдством.

Что же, оказалось, что отсутствует и то, и другое. Ни совести, ни ума, а уж о чести и говорить не приходится.

Своими действиями 23 февраля и в последующие дни «вожди гуманизма и демократии» сами подписали свое отречение.