Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

Мы видим деструкцию. Мы понимаем, что она необратима. Но это понимают многие. Наша задача состоит в том, чтобы определить два следующих шага, что пока никто не делает. Те два шага, которые необходимо наметить уже сейчас, коль скоро мы хотим спасти то, что можно спасти. Эти шаги состоят в следующем.

Первое. Необходимо определить режим действий в той полосе деструкции, где она примет характер общественной, государственной (и персональной, личностной) катастрофы. Еще полгода назад мы говорили о том, что катастрофу можно преодолеть. Теперь мы констатируем, что время упущено, и ставим принципиально новую задачу — научиться работать в условиях катастрофы, создавая предпосылки для последующего выхода из нее. Катастрофа неминуема, но общество в ней может погибнуть, а может выйти из нее трагически обновленным. Все зависит от того, что предложат уже сегодня обществу в качестве модели поведения в условиях катастрофы, какую новую модель прошлого, какую новую модель будущего дадут ему в постперестроечный период. И в какой степени это произойдет не сверху, а изнутри, с участием общества. Человек может выжить и нравственно вырасти в условиях катастрофы, а может быть раздавлен ею окончательно и бесповоротно. Это зависит от того, насколько он способен отмобилизовать свой человеческий потенциал, свою субъективность. Сегодня мы располагаем всем необходимым для того, чтобы начать решать эту задачу. Важно не подменять ее никакой другой. Важно не поддаваться как на провокации, идущие извне (а таких провокаций с каждым днем будет все больше), так и на «соблазны», идущие изнутри. Важно самоограничиться и не позволить себе подменить действительно важное для твоего народа и твоей страны Дело суетливыми конвульсиями, дешевой погоней за химерической властью. Мы обращаемся ко всему конструктивному, что есть еще в нашем обществе, с призывом: сохранять аскетическое спокойствие, отбрасывать все суетное и иллюзорное, обуздать истерику и нетерпение. Элита лишь тогда имеет право называться этим именем, когда она занята не собой и не своими страстями, а тем, чему она служит, — ВЫСОКИМИ ЦЕЛЯМИ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ. Элита не «правит бал», она не диктует цели — она служит обществу. Ее цель и ценность — это служение сути и сущности. Без этого она ничто, без этого она становится бичом для общества и народа, и мы много раз наблюдали это в истории.

Второе. Необходимо уже сейчас начать моделирование того нового процесса государственного строительства, который начнется по ту сторону катастрофы, коль скоро удастся оказаться на той стороне. Здесь важно честно признаться, честно ответить себе на вопрос — чего мы хотим. Поскольку тип работы с ценностями зависит от плана государственного строительства. А последний будет предопределен тем, как будет протекать катастрофическая фаза деструкции. Ясно одно — нам необходимо будет восстановить целостность исторического сознания еще до катастрофы и в ходе ее. Только это позволит избежать новых тоталитарных конвульсий. Тоталитаризм начинается там, где выход из тотальной деструкции должен быть осуществлен в кратчайшие сроки и в условиях разрыва непрерывности исторического сознания нации , осуществляющей этот выход. Это наихудшая из всех возможностей, и ее хотелось бы любой ценой избежать. Но ясно и другое. В результате катастрофы общество, в котором мы живем, будет отброшено далеко назад. Мы и так имеем общество восточного типа, хотим ли мы этого или нет. А восточный тип общества восстанавливает себя (и мы уже показали это в своей работе «Судьба коммунизма») лишь при наличии структур, отвечающих за коммуникации, за смыслы, цели и ценности — как структур базовых, основных . Важно, чтобы эти структуры были элитарными, в подлинном смысле этого слова — в смысле их служения обществу и народу. Но не менее важно, чтобы эти структуры ликвидировали дефекты, заложенные в доктрину предшествующего тоталитарного ордена.

Ордена — выведшего страну из одной деструкции и ввергнувшего ее в другую.

Ордена — где творец доктрины лишь в конце жизни понял ее дефектность — понял и умер.

Ордена — где первосвященник, занятый разворачиванием социального обрамления доктрины, «оформлял» пустоту, знал об этом, сознавал дефектность первоосновы и был не способен ничего изменить.

Ордена — где каждый последующий шел по пути деструкции и мафиизации.